Оксана Бугульминская: "Мое общение с пациентом больше похоже на диалог дедушки и внучки"

Врач-гериатр "душевного госпиталя" — о том, можно ли вылечить старость и что общего между 90-летним пациентом и маленьким ребенком

Сегодня в нашей традиционной рубрике — рассказ о враче-гериатре Оксане Бугульминской, которая работает в казанском Госпитале ветеранов войн. Гериатр — это доктор, который занимается возрастными особенностями пожилых пациентов. Ведь старость — это не просто характеристика, это еще и официальный диагноз из международной классификации заболеваний. Работа с этими пациентами требует и терпения, и внимания, и душевности. Оксана Игоревна признается: по своим пожилым пациентам успевает соскучиться за выходные и старается как можно дольше сохранять в них радость жизни, активность и подвижность. Подробнее — в нашем материале.

"Самому старшему нашему пациенту было 105 лет"

Оксана Игоревна Бугульминская — врач редкой специальности. Она гериатр — доктор, работающий с пожилыми пациентами над тем, чтобы снизить возрастные проявления, продлить жизнь человека и улучшить ее качество. 65-летний пациент в отделении гериатрии казанского Госпиталя ветеранов войн считается молодым, а средний возраст людей, которых лечит Оксана Игоревна, — 85 лет и старше.

— Самому старшему пациенту, который у нас лежал, было 105 лет. И бабушка такого же возраста два года подряд у нас лежала. А еще у нас ежегодно лежит дедушка из Тетюшей, ему в этом году исполнилось 102 года, он выписался 31 марта. Понятно, что у таких людей уже очень серьезный суставной синдром, есть заболевания сердца. Но надо сказать, что и 102-летний, и даже 105-летний пациенты были вполне в здравом уме, и даже обслуживали себя сами, хоть и по минимуму. Лежали у нас без ухаживающих родственников! — говорит доктор.

Здесь, в госпитале ветеранов войн, всегда лечились ветераны Великой Отечественной. Наша героиня здесь уже 18 лет, и она застала времена, когда их было еще немало. Дедушка из Тетюшей, о котором она рассказывает, тоже боевой ветеран — он прошел войну, получил осколочные ранения, жив и поныне. Но когда доктора пытаются расспрашивать его — никогда не рассказывает о тех годах. Оксана Игоревна думает, ему психологически тяжело об этом вспоминать. И не только ему — у многих пациентов, переживших войну, слезы на глаза наворачиваются при воспоминаниях.

Но был на ее памяти, в самом начале карьеры, бодрый ветеран, десантник, проведший на полях брани всю войну. Он в последний раз лежал в госпитале, когда ему было уже под 90 лет. И очень обижался, что ему в 85 лет запретили прыгать с парашютом! В 83 он еще спрыгнул, а потом медики его уже не пускали.

— Этот дедушка был такой крепкий, такой сохранный умом, крепкого телосложения. Настоящий десантник, просто уже очень немолодой. И он говорил: "Парашют — это мое все, а меня этого лишили!". Я была поражена. Думала: "Господи, я еще молодая и то боюсь. А он в 83 спрыгнул!", — рассказывает Оксана Игоревна.

А те, кто пережили войну детьми или тружениками тыла, рассказывают докторам многое. В основном главное воспоминание о том, как голодно было в те годы. Нехватка питания была тотальной, и это отбросило свою тень на здоровье многих людей того поколения. Но, много лет работая гериатром и повидав сотни представителей именно военного поколения, Оксана Игоревна с восхищением говорит:

— Это другое поколение. Они крепче духом, более выносливые, чем мы. В них есть стержень, и даже физически они крепче, чем те, кто родился уже после войны, не говоря уже о представителях нашего поколения. Несмотря на то, что эти люди пережили войну и организм многих формировался в условиях недостатка питания! Может быть, дело в окружающей среде. Может быть, в том, что продукты были другие, натуральные в большинстве. Может быть, лишения их закалили…

"У нас всегда лечились участники Великой Отечественной войны"

Наша героиня рассказывает, что медиком хотела стать осознанно, и уже в девятом классе точно знала: поступать будет в медицинский. Родители Оксаны были военными, и на момент ее поступления служили на Дальнем Востоке, в Благовещенске-на-Амуре. Там она и поступила в медицинскую академию. А на третий курс перевелась в Казанский медицинский университет, на лечфак — серьезно заболела бабушка в Казани, и семья приняла решение переехать на историческую родину, чтобы за ней ухаживать.

В 2004 году, окончив институт, наша героиня прошла интернатуру по специальности "терапия" — тогда еще работала Шамовская больница, где и базировалась кафедра. Так что Оксане Игоревне довелось там поработать еще до того, как одна из старейших клиник города превратилась в отель. После интернатуры была ординатура — и тоже по терапии. Ее она окончила досрочно и в 2007 году пришла работать в Госпиталь ветеранов войн. С тех пор вот уже 18 лет Оксана Игоревна работает здесь — с очень специфическим, хрупким, особенным контингентом.

— Никуда не уходила отсюда, будто бы корнями приросла, — улыбается доктор. — Сначала работала здесь терапевтом. В терапевтическом стационаре у нас всегда лечились участники Великой Отечественной войны — в то время мы еще застали истинных ветеранов, участников боевых действий. Их очень много было, но уже весьма преклонного возраста. Всегда приходилось учитывать особенности течения болезни в пожилом возрасте. Например, наличие побочных эффектов от лекарственных препаратов — в этом возрасте уже так просто ничего не назначишь, нужно правильно дозировать, рассчитывать.

Госпиталь ветеранов войн помимо, собственно, ветеранов обслуживает еще и территориальную поликлинику. В ней тоже большинство пациентов — пожилые люди, об этом в своем портрете нашему изданию рассказывала участковый терапевт из этой поликлиники Ольга Янгуразова. Просто район здесь специфический — со старыми домами и контингентом жителей, сложившимся многие десятилетия назад. А значит, работать терапевтам тут приходилось все с теми же особенностями "серебряного возраста": гипертоническая болезнь, сахарный диабет второго типа, атеросклероз, ишемия и другие заболевания, плюс симптомы обычной человеческой старости. Молодежь в терапевтический стационар тоже поступала, но крайне редко — например, с пневмонией.

Терапевтом в отделении терапии наша героиня работала до 2015 года — до тех пор, пока не появилась возможность пройти обучение на специальность "гериатрия". Терапевтов переквалифицировали в гериатры, и на базе терапевтического отделения открылись сначала несколько гериатрических коек, а потом и целое отделение на 40 коек.

"Наша задача — сохранить баланс между пользой от препарата и риском побочных эффектов"

Итак, основная цель врача-гериатра — улучшить качество жизни пациентов в пожилом возрасте. Помочь на протяжении всей жизни быть независимым от посторонней помощи. Сделать так, чтобы человек не только мог себя обслуживать, но и сохранял интерес к жизни, длительное время хранил ясность ума — сохранение когнитивной функции тоже очень важная часть работы гериатра.

Когда гериатр начинает работать с пациентом, он проводит такой же осмотр, как и терапевт, но с уклоном в сторону возраста. Комплексная гериатрическая оценка не только определяет влияние сопутствующих заболеваний на состояние здоровья человека, но включает выявление гериатрических синдромов, специфических для пожилого и старческого возраста. Например, оценивают риск падения пациента по шкале Морсе, риск переломов в пожилом возрасте, проводят тесты на поддержание равновесия. Обязательно проводят разнообразные тесты на когнитивную функцию: оценивают снижение внимания и памяти, и по результатам решают, нужно ли что-то корректировать.

В отделении гериатрии для поступающих пациентов подбирают физиопроцедуры, работает врач лечебной физкультуры.

— Ведь практически у каждого нашего пациента есть суставной синдром. Поэтому разрабатываются лечебные мероприятия по укреплению мышечного корсета. Подбираются упражнения на равновесие, чтобы снизить риск падений. Отдельная часть нашей работы — коррекция лекарственной терапии. Ведь наши бабушки и дедушки, как правило, принимают различные препараты, и наша задача — оценить, как они друг с другом взаимодействуют в организме, какие дозировки безопасны. А может быть, что-то лучше и отменить из-за того, что побочные эффекты перекрывают пользу от лекарства. Оставляем только несколько препаратов, жизненно необходимых человеку — к примеру, лекарства от гипертонии, от сахарного диабета, статины. Словом наша задача — сохранить баланс между пользой от препаратов и риском побочных эффектов, — рассказывает Оксана Игоревна.

По необходимости с пациентами в гериатрическом отделении работают узкие специалисты: приглашаются для консультаций невролог, уролог, эндокринолог, кардиолог, врачи других специальностей. Проводится когнитивный тренинг: ведь многие бабушки и дедушки в возрасте за 80 лет начинают заговариваться, многое забывают. И если по шкалам когнитивных нарушений балл растет, то к человеку приглашается невролог, чтобы назначить лекарственную терапию для улучшения кровообращения мозга.

— Порой пациент уже и сам чувствует дискомфорт, и, приходя в отделение, говорит: "Что-то у меня с головой не так". Мы обследуем, назначаем препараты и обязательно даем рекомендации по тренингу когнитивных способностей. Например, нужно поддерживать мелкую моторику — кто-то из пациентов разукрашивает картинки по номерам, кто-то собирает конструктор, кто-то плетет поделки из бисера. Многие учат стихи, тренируют скороговорки. И все это поддерживает когнитивные функции, да и пациентов развлекает. А если человек еще в силе, так они и на танцы записываются, и хором увлекаются — культмассовый сектор очень поддерживает в них радость жизни, — рассказывает доктор.

Кстати, в дни празднования Великой Победы в отделении, как правило, всегда находятся участники тех событий. Вот и на момент взятия этого интервью (5 мая 2025 года) здесь были на лечении трое ветеранов и тружеников тыла. Всегда к 9 мая для них организовывается большой праздник: под окнами госпиталя разворачивается концерт с участием духового оркестра и профессиональных коллективов города. Пациенты наряжаются (в госпиталь они привозят с собой все свои ордена и парадную одежду), им воздают почести и поздравляют со всем должным вниманием.

И еще один праздник, который всегда устраивают для пациентов гериатрического отделения, конечно же, День пожилого человека. Здесь тоже есть и концерт, и цветы, и подарки, и угощение.

Рекомендации по выписке: как правильно подружиться со старостью

На выходе из стационара пациентам даются рекомендации — выписки в гериатрическом отделении отличаются от терапевтических. Ведь здесь даются рекомендации и по правильному питанию, и по физической нагрузке, и даже по организации жизненного пространства.

— Мы это все подробно расписываем и разъясняем: самому пациенту, ухаживающим за ним родственникам или социальным работникам, если человек живет один. Например, питание должно быть сбалансированным с достаточным содержанием белков, жиров и углеводов. Обязательно прописываем, что употреблять нежелательно данному конкретному пациенту. Физическая нагрузка должна быть умеренной, но регулярной, не меньше 150 минут в день. А для профилактики падений обязательно даем рекомендации по правильной организации быта: не должно быть в доме скользких ковриков и глянцевой напольной плитки, не должны провода лежать на полу. Обязателен подбор правильной обуви. Если человек ходит без трости, но по шкале Морсе мы видим высокий риск падений (к примеру, если сильно кружится голова), то мы рекомендуем использовать трость или ходунки, — подробно и внимательно рассказывает врач.

Оксана Игоревна показывает одну из таких выписок, подготовленную для пациентки, которой уже за девяносто. Здесь целую страницу мелким шрифтом занимают не только врачебные лекарственные назначения, но и подробно описано, как организовать жизнь старушки, как она должна питаться, двигаться, в каких условиях жить. В этом и суть работы гериатра: он оценивает весь комплекс жизненных и бытовых обстоятельств пациента, а не только его физиологические показатели и результаты анализов.

Конечно, менять жизнь кардинально пожилой пациент вряд ли станет. Но к рекомендациям все же прислушается. Постарается выполнять то, что ему по силам, а уж если есть родственники, которые помогают держаться, дело действительно существенно облегчается. Особенное внимание, по словам доктора, нужно уделять полноценному питанию. У большинства пожилых людей низкий гемоглобин, они поступают в состоянии анемии элементарного генеза. При этом основной рацион многих из них (особенно тех, кто живет один), состоит из чая с печеньем. Готовить им со временем становится лень, особенно если речь идет о мясе. И врачи пытаются донести, как важно, чтобы в рационе была не только курица, но и другое мясо.

— Но что греха таить, многие пожилые люди не могут себе позволить полноценно питаться — если у них нет никакой поддержки, их продуктовый набор ограничен небольшой пенсией. И знаете, многие такие малообеспеченные пожилые люди стараются чаще к нам ложиться. Потому что для них это серьезная поддержка: все-таки трехразовое основное питание, плюс второй завтрак и полдник позволяют и сил набраться, да и какую-то сумму с пенсии сэкономить, — рассказывает Оксана Игоревна. — А мы тех людей, которым совершенно некому помочь, стараемся как-то активировать и продлить период, когда они сами могут себя обслуживать. Но рано или поздно все равно приходится обращаться к соцработникам.

Разорвать порочный круг возрастной депрессии

Есть у гериатров и шкала депрессии. На основании ее результатов с пожилыми пациентами работает психолог, в задачи которого входит помочь человеку сохранить радость жизни, энтузиазм и стремление к чему-либо. Ведь не секрет, что люди глубоко пожилого возраста часто замыкаются в себе, не хотят выходить из дома, их мало что радует, и они просто тихо угасают. Но это вовсе не обязательный паттерн! Современные средства медицины помогают поддерживать организм, пусть даже ослабленный естественными возрастными причинами. А психологи гериатрического профиля умеют побудить человека к тому, чтобы снова начать получать удовольствие от жизни.

— Ведь возрастная депрессия и сама по себе снижает когнитивные функции. Человек не хочет выходить из дома, а если вдруг случается такое, что он вышел на прогулку и, не дай бог, упал или пошатнулся, это вызывает в нем еще более сильный страх. У людей за 80 еще и круг общения постепенно тает: со временем уходят в мир иной друзья и приятели, становится тоскливо. И все это в совокупности образует некий порочный круг. А мы пытаемся его разорвать всеми силами, — объясняет Оксана Игоревна.

Кстати, разорвать этот порочный круг и повысить уровень социализации совсем стареньких пациентов помогает, в том числе и регулярная госпитализация в гериатрическое отделение. Примерно через полгода многие из них возвращаются сюда — пройти обследование, поправить здоровье, встретиться с прежними соседями по палате. Многие по выписке обмениваются контактами с товарищами по отделению и даже ухитряются договариваться следующую госпитализацию проходить одновременно.

Интересно звучат некоторые индивидуальные рекомендации врача: например, одной активной, но скучающей 70-летней пациентке Оксана Игоревна посоветовала завести собаку.

— Это очень шустрая бабушка, в отделении за всеми соседками ухаживала. Ей явно активности дома не хватает, и я ей посоветовала завести небольшую собаку. Это и общение, и ответственность, и физическая нагрузка (железная мотивация делать прогулки два раза в день). И вы знаете, она действительно завела песика и очень радуется этому факту. Пришла ко мне и сказала: "Теперь есть о ком заботиться, собака дает много радости, и регулярные прогулки мне идут на пользу!", — с улыбкой рассказывает доктор.

Сегодня гериатры начинают работать с людьми, начиная с 60 лет — недавно этот возраст снизили, раньше было 65 лет. Но таких пациентов здесь считают молодежью — на фоне того, что средний возраст пациентов гериатрического отделения все-таки 80+.

— Мы принимаем пациентов со всей Казани и из нескольких районов — практически всем из них диагностирован синдром старческой астении, — рассказывает врач. — Ведь в обычных терапевтических отделениях задача — снять острое состояние и стабилизировать пациента. Надолго туда не госпитализируют, а мы специализируемся на гериатрии и работаем с ними прицельно.

Направление на госпитализацию в гериатрическое отделение Госпиталя ветеранов войн дает участковый терапевт, который на участке проводит обследование по шкале "Возраст не помеха". Вопросы там несложные: "Какое у вас фоновое настроение?", "Бывают ли случаи недержания мочи?", "Возникает ли одышка при ходьбе дальше, чем на 100 метров?" и тому подобные. И если пациент набирает более пяти баллов по этой шкале — уже появляются показания для госпитализации.

То есть пациенты в остром состоянии сюда не поступают — конечно, у них есть основной диагноз, но базовая причина попадания в гериатрическое отделение — старость и необходимость научиться с ней полноценно жить. В среднем такая госпитализация длится 10—12 дней, за это время пациент успевает и все обследования пройти, и физиотерапию, и лечебную гимнастику, и с психологом позаниматься. Потом дается выписка с рекомендацией по наблюдению у гериатра, и далее с периодичностью 6—12 месяцев пациент приходит на повторные госпитализации.

"Про нас говорят, что мы — добродушный госпиталь"

Оксана Игоревна — доктор мягкий, вдумчивый, внимательный. Всю свою врачебную жизнь она работает с непростыми пациентами: каждый, кто проводил время с очень пожилым человеком, понимает все сложности такой коммуникации. Старость чем-то похожа на ранний детский возраст. Здесь и повышенная эмоциональная уязвимость, и хрупкость физического здоровья, и когнитивные дефициты, и капризы, и банальные проявления непростого характера. Доктор признается:

— Эмоционально, наверное, да, непросто. Но у нас в процессе работы уже выработалась тактика поведения с нашими старушками и старичками. Мое общение с ними больше похоже на диалог дедушки и внучки, а не на авторитарные отношения врача и пациента. Про нас говорят, что мы — "добродушный госпиталь". Мы относимся к пациентам бережно, и работа наша с ними заключается больше в общении, чем в каких-то классических медицинских взаимодействиях. Нам важно донести до них нужные вещи, так, чтобы они осознали необходимость соблюдения наших рекомендаций. А если они выказывают капризы и недовольство — это их право, а мы сглаживаем углы. Грубо ответить — не вариант! Это вообще ни один врач не должен практиковать.

Гериатры действуют уговорами, мягко, бережно. Если когнитивная функция у пациента сохранна — как правило, врачи умеют с ними договориться. А если человек живет, как говорится, "в своем мире", страдает болезнью Альцгеймера или другими формами деменции — врачи об этом знают от родственников и хорошо подготовлены к приему такого пациента. На него надевается красный браслет, который сигнализирует о том, что у человека высокий риск падения, а медсестры, предупрежденные о страдающей когнитивной функции, организуют для него индивидуальный сестринский пост. Наблюдение за таким человеком будет особенно внимательным.

— Таблетки ему будут давать так, чтобы он выпил их в присутствии медсестры, персонал внимательно следит за тем, чтобы пациент случайно не принял чужие таблетки. Если нет ухаживающего, то медсестры и санитарочки их и кормят сами с ложечки, потому что бывает, пациент и поесть забудет. Памперсы тоже меняем в отделении — бывают и те, кому это необходимо. Обязательно проводим профилактику пролежней для тех, кто ходить не может. Словом, у нас все выстроено так, чтобы пожилому пациенту было комфортно и безопасно.

Доктор с благодарностью говорит о медсестрах своего отделения, на которых порой ложится серьезная нагрузка по обслуживанию пациентов и высокая степень ответственности. Ведь тут 60 коек — 40 из них гериатрические, 20 терапевтических (причем в терапию регулярно поступают тяжелые больные, которые тоже требуют серьезного ухода и большого внимания). А сестринский пост один.

"Много одиноких пожилых людей к нам приходят"

Оксана Игоревна говорит, что даже если пациенты выказывают какие-либо некорректные формы поведения (а такое, разумеется, случается), у нее не возникает раздражения:

— Об этом вообще не думаешь — просто делаешь и делаешь свою работу. Конечно, иногда накапливается усталость, но за вечер и за выходные восстанавливаешься и приходишь с новыми силами.

Доктор размышляет, что пожилые пациенты действительно похожи на маленьких детей, а ведь на детей, как правило, не злишься. С возрастом растет количество моментов, в которых нужно проконтролировать человека: указать, напомнить, помочь. Кто-то не может самостоятельно застегнуть себе пуговицы. Кто-то забудет поесть. Кто-то норовит перепутать таблетки. Поэтому здесь — как с малышами: постоянный контроль, который лежит и на родственниках, и — во время госпитализации — на медперсонале. А если человек живет одиноко, этим занимаются соцработники.

— Много одиноких пожилых людей к нам приходят. Кое-кто к нам попадает уже с соцработником, который за ним ухаживает. Но иногда пожилой человек живет один и сюда попадает уже в довольно запущенном состоянии. В таких случаях мы отслеживаем его судьбу, сами связываемся с социальными службами, передаем актив в поликлинику на участок: дескать, вот у вас есть такой пациент, и ему нужна постоянная посторонняя помощь. После этого к человеку прикрепляется социальный работник, который помогает ему по дому, ходит за продуктами, отслеживает показатели здоровья, готовит кушать. Много таких, очень много, — констатирует грустную тенденцию Оксана Игоревна.

"За 10 дней старушка тебя может начать называть не Оксаной Игоревной, а дочкой"

Наша героиня в основном работает гериатром в отделении, но ведет и дежурства в палатах интенсивной терапии. Так что некая циркуляция видов деятельности в ее работе происходит, и заскучать Оксана Игоревна не успевает. Но признается: с бабушками и дедушками работать любит больше. Здесь для нее спокойнее, душевнее. И особенности воспитания пациентов — советского, строгого воспитания — тоже сказываются.

— В пожилом возрасте таких вот скандальных пациентов, какие бывают по молодости, уже практически нет. У них совсем другое отношение к докторам — гериатрические пациенты с нами реже спорят, они более тактичные и ровные. С ними комплаенс находить легче, чем с пациентами из терапии.

Но зато в палате интенсивной терапии доктор быстро видит результат своего труда. К примеру, поступил тяжелый пациент с пневмонией, и через определенное время он уже выписывается здоровым. И доктора видят: все не зря, усилия принесли плоды. И настроение совсем другое, и в глазах пациента светится благодарность.

А как же с гериатрией в таком случае? Ведь пациент не уходит из отделения резко помолодевшим и поздоровевшим. В его состоянии практически ничего не меняется. Мы спрашиваем у доктора: не возникает ли ощущения бесплодности усилий?

— Здесь за 10—12 дней мы ничего не увидим. Иногда действительно бывает такое, что мы не чувствуем удовлетворения. Сядешь и подумаешь: ну, действительно, нет же явных изменений. Не то что, например, у хирургов: ты пациенту аппендикс вырезал — и он через несколько дней здоровый домой побежал. Но может быть, потом, в процессе дальнейшей жизни пациента, мы замечаем улучшение. К примеру, поступает человек со сниженными когнитивными функциями, мы ему прописываем препараты, с ним работает психолог. И через полгода этот пациент к нам приходит — и уже все более или менее у него, мы видим положительные изменения. Это же хорошо! Мне нравится подбирать препараты, и я же часто вижу улучшения, пусть и не резкие и не такие быстрые, — признается Оксана Игоревна.

С гипертонией врачи в отделении справляются — подбирают терапию, и пациент уходит с видимым улучшением самочувствия. А вот суставной синдром — дело неблагодарное. Кому-то помогают физиопроцедуры, и боли ослабевают буквально за несколько дней. Кому-то назначают внутрисуставные инъекции, и к выписке дело тоже идет на лад. Но кто-то уходит домой без заметных изменений — здесь все индивидуально.

— Такая уж специфика нашей работы. Но мы готовы. Видимо, чтобы работать в этой сфере, доктору нужно быть терпеливым, настойчивым, размеренным. И у нас здесь подобран именно такой контингент — мы даже по манере общения все похожи. Доброжелательные, мягкие. И отношения с пациентами у нас какие-то домашние, что ли. За 10 дней старушка тебя может начать называть не "Оксана Игоревна", а "дочка" — мы и не возражаем. А ведь некоторые для нас уже как родные, потому что много лет подряд приходят на госпитализацию. Ты уже знаешь их, видишь, какие проблемы нужно решать, понимаешь, как скорректировать лечение, где и какие есть пробелы, что за человек перед тобой. За годы работы с ними ты вовлекаешься в их жизнь эмоционально. И очень грустно бывает, когда человек перестает приезжать. Значит, он ушел, и мы скорбим о них, — делится доктор. — Наверное, с возрастом и опытом это должно притупиться, но мы никак не привыкнем. Тяжело, когда люди уходят.

"Главное — милосердие"

За стенами отделения Оксана Игоревна — глубоко семейный человек. Она старается проводить больше времени с близкими. У нее уже почти взрослая дочка, еще в силе родители (которые не особенно поддаются на попытки дочери "поиграть с ними в доктора") — им наша героиня и отдает свое свободное время. В числе своих главных хобби она называет кулинарию — признается, что очень любит отвлечься от сиюминутных проблем и забот на кухне, отдыхает здесь душой. А еще на время забыть о работе помогает любимая собака, которой доктор тоже уделяет время и внимание.

Расти по карьерной лестнице Оксана Игоревна никогда не стремилась: ей нравится на своем месте. Она вдумчивый, спокойный и внимательный врач и ей кажется, что, скажем, для руководства отделением в ней не хватает строгости и жесткости. А ей нравится распространять всю свою мягкость на многочисленных пациентов.

Здесь, в гериатрическом отделении, доктора работают с одной из самых уязвимых категорий населения. Старость вылечить нельзя — но, как рассказывает наша героиня, можно замедлить ее прогрессирование, остановить когнитивные нарушения. Хотя бы стабилизировать состояние человека, вернуть ему радость жизни. И это — важная работа. Ведь пресловутая продолжительность жизни, которая растет с каждым годом, — это не просто медицинская статистика. За ней стоит настоящая жизнь: с радостями и горестями, активным осознанием происходящего и с планами на завтрашний день. Именно на это и работают гериатры.

Мы задаем нашей героине традиционный вопрос: за что она любит свою непростую и эмоционально сложную работу? Что здесь для нее самое главное? Оксана Игоревна улыбается:

— Наверное, главное — милосердие. Мне нужно помогать людям, с детства этого хотела. Я же была сердобольным ребенком, мне всех жалко было. Наверное, на этом все и держится — не только на медицинском образовании, но еще и на человечности. У каждого, кто идет в медицину, особенное состояние души. По большому счету, я думаю, мы все такие — в глубине души сентиментальные люди.

А вот обсуждая негативные моменты работы, Оксана Игоревна с грустью отмечает все более увеличивающуюся документальную нагрузку. Врач тратит очень много времени на заполнение документов, и с каждым годом их становится больше и больше. Причем большая часть информации — это дублирование тех данных, которые уже и так фигурируют в карте пациента. И все бы ничего, если бы это не занимало такого огромного количества времени.

— У меня все меньше времени остается на то, чтобы разговаривать с пациентами. А ведь им во многом именно это надо. Они хотят поговорить, и это часть терапии. Я слушаю про их собачек, про их рассаду, про то, что сказали по телевизору, про погоду, выслушиваю их воспоминания… И со временем я узнаю пациента лучше и могу ему более полноценно помочь, — объясняет доктор. Но со временем бумажек все больше, а разговоров с пациентами все меньше. Было бы хорошо, если бы все это удалось оптимизировать. Но я считаю, что работа есть работа. Работа врача, педагога, журналиста — в каждой свои сложности. У всех свои радости и печали. Поэтому ко всем требованиям мы относимся как к должному. Ты приходишь и работаешь. Уже знаешь бабушек и дедушек у себя в отделении. За выходные даже успеваешь по ним соскучиться.