Из российских аптек регулярно исчезают жизненно необходимые препараты для лечения диабета, инфаркта, астмы и других заболеваний. Многие пациенты уже привыкли к определенным препаратам, и имеющиеся в продаже дженерики их не удовлетворяют. Тогда нужные медикаменты приходится искать за границей — те, кто не может самостоятельно поехать в другую страну за лекарствами, обращаются к фармбайерам. Существует множество чатов, где россияне могут заказать практически любой препарат, включая незарегистрированные в России лекарства. При этом часто серый рынок еще и предлагает значительно более низкие цены, чем легальные точки. Чем рискуют россияне, заказывающие медикаменты из-за границы, и почему легальные дженерики, которые достаются пациентам бесплатно по льготе, не устраивают их, — в материале «Ленты.ру».

Лекарства на сером рынке покупают не только от безысходности

«Помогаю с поиском дефицитных лекарственных препаратов. Цена просто огонь! Обращайтесь в личку за подробной информацией!» — объявления с подобным содержанием встречаются практически в каждом чате фармбайеров.

Таких чатов с однотипными названиями вроде «ЛекарстваОтдам.Ищу», «Лекарства из Китая», «Лекарства из Турции», «Лекарства без предоплат» — десятки, и в каждом их них состоят сотни людей. Фармбайерами называют людей, которые на заказ покупают медикаменты за рубежом и привозят их россиянам. Многие из них живут за границей и доставляют купленные препараты в Россию с помощью курьеров. Предлагаемый фармбайерами ассортимент обширен: он включает в себя витамины, БАДы, препараты для повышения потенции и средства для лечения рака. В некоторых группах можно встретить даже препараты строгого учета — опиодный анальгетик трамадол, психотропные, антидепрессанты. В чатах фармбайеров не составит труда найти практически любой препарат — как те, которые ушли из России, так и те, которые в России никогда зарегистрированы не были. Какие лекарства пропадают из российских аптек Новости о том, что в отдельных регионах России из аптек исчезло то одно, то другое лекарство, периодически появляются. В 2024 году весной пропадал препарат «Эндоксан», который используется в лечении онкологических и онкогематологических заболеваний. Затем пациенты пожаловались на невозможность купить иммунодепрессант «Циклоспорин», необходимый для терапии заболеваний глаз, а также при некоторых кожных болезнях. В конце года пациенты в нескольких регионах заявляли о пропаже из аптек антибиотиков с действующими веществами рокситромицин, азитромицин, кларитромицин, эритромицин. В Свердловской области люди жаловались на отсутствие популярного препарата «Релиназол», который нужен для лечения грибковых инфекций и часто используется при терапии рака. В конце прошлого года из аптек даже начал исчезать банальный физраствор. Ситуация с ним до сих пор не нормализовалась в некоторых регионах. Минздрав отвергает наличие дефицита лекарств, а перебои объясняет техническими причинами, человеческим фактором и нарушенной логистикой. В ряде случаев ситуация действительно выравнивается. Однако практически ежемесячно ведомство публикует списки препаратов, регистрация которых отзывается из Государственного реестра лекарственных средств. В ноябре 2024 года в этом списке было 36 препаратов, в декабре — 27, а в январе 2025-го их стало 19. Спектр применения лекарств широк: от лечения ХОБЛ и шизофрении до борьбы с хроническим гепатитом, нарушениями эрекции и сердечного ритма, а также внебольничной пневмонии и генерализованного тревожного расстройства. Отзыв регистрации означает запрет на продажу этих препаратов в официальных аптеках. Истечение срока действия, добровольный отказ производителей и несоответствие стандартам — основные причины отзыва регистрационных удостоверений на лекарства. Рост серого рынка подстегнул в том числе и уход иностранных компаний.

Эксперт RNC Pharma Николай Беспалов делит серый фармацевтический рынок на две части. Первая включает препараты, недоступные официально — из-за длительных бюрократических процедур выдачи льготных лекарств или из-за дороговизны легальных аналогов. В эту группу препаратов входят, например, лекарства для лечения гепатита С. «Курс легальными препаратами стоит 1,5-2 миллиона рублей, а на сером рынке — 50-100 тысяч рублей за препараты из Индии или Китая», — отмечает Беспалов. Также к первой части рынка эксперт относит препараты, не зарегистрированные в России, но доступные за рубежом. Вторая часть рынка связана с индивидуальным выбором пациентов.

«Есть целый пласт потребителей, которые просто предпочитают покупку продуктов, скажем, из Европы — ну вот считает человек, что этот препарат поможет ему лучше, чем то, что можно купить в соседней аптеке», — объясняет фарманалитик, приводя в пример «Оземпик».

Российские фармкомпании выпускают несколько препаратов с тем же действующим веществом, что в популярном средстве для похудения, — семаглутидом. В среднем одна упаковка дженерика стоит 5-6 тысяч рублей. Цена европейского препарата в той же дозировке у фармбайеров — 18-25 тысяч рублей. А стоимость оригинального немецкого «Оземпика» в специальных клик-ручках, которые облегчают пациентам процедуру ввода препарата, достигает 58 тысяч рублей.

«Несмотря на наличие полных аналогов российского производства этого препарата, в год, по некоторым оценкам, продается от 50 до 70 тысяч упаковок "Оземпика" именно на сером рынке», — Николай Беспалов, фарманалитик.

Почему Турция стала основным поставщиком серого рынка Страны, откуда обычно байеры доставляют препараты, — Турция, Израиль, Германия, Индия, Китай. Однако чаще всего заказывают в Турции. Аслан — фармацевт из Турции, работает в аптеке. С 2019 года начал выполнять заказы на отправку турецких лекарств в Россию. У него есть аккаунт в Instagram (запрещенная в России социальная сеть), но в последнее время основной площадкой сбыта стал Telegram. В разговоре с «Лентой.ру» он подчеркнул, что «турецкие лекарства — уже бренд, так же как автомобиль из среднего сегмента». Аслан рассуждает, что «заказывать препараты из Германии для большинства — дорого, российские не устраивают качеством, а турецкие — нечто среднее между российскими и немецкими». По словам Аслана, изначально спрос на турецкие лекарства сформировали туристы — ежегодно миллионы россиян посещают курорты Турции. Некоторые сталкиваются с медицинскими проблемами и необходимостью покупки местных лекарств. Второй важный фактор — цена. Из-за различных налоговых преференций и льгот, которые турецкое правительство предоставляет фармкомпаниям, стоимость препаратов на внутреннем рынке страны ощутимо ниже, чем в других странах. Например, противозачаточная спираль «Мирена» в России стоит 15-19 тысяч рублей. Байер предлагает доставку этого препарата из Турции в Москву «под ключ» всего за 8 тысяч рублей. Препарат «Пролютекс», необходимый для подготовки к ЭКО и лечения бесплодия, в Москве стоит в среднем 9 тысяч рублей, в то время как в Турции его можно приобрести за 3 тысячи. Кроме того, в Турции свободно продаются многие препараты, которые в России можно купить только по рецепту, — например, антидепрессанты.

«За последние год-два особых изменений в количестве обращений нет — есть определенная прослойка граждан России, которая всегда, даже при гриппе, использует турецкие препараты, — комментирует фармацевт. — Единственное — могу сказать, что особым спросом у россиян пользуются оригинальные препараты международных фирм европейского и американского производства, а не турецкие аналоги».

Бесплатно оригинальные препараты не выдают

И хотя для многих покупка оригинальных лекарств за границей скорее вопрос личных предпочтений или даже престижа, есть и те, кому критически важно иметь возможность использовать определенный препарат. Поэтому на сером фармрынке есть определенная группа покупателей, которым жизненно необходимы именно те лекарства, которые они постоянно используют и которые им помогают, а не любые другие, пусть даже с тем же международным непатентованным наименованием (МНН). Один из таких покупателей — житель Санкт-Петербурга Михаил П. В 1998 году ему сделали операцию по трансплантации почки. На тот момент ему было 23 года. Ради этой операции родители Михаила продали квартиру, ведь «бесплатно», без конверта, очередь на операцию не двигалась больше года. После трансплантации всем пациентам пожизненно назначают иммунодепрессанты, которые принимаются строго по часам. Это необходимо, поскольку организм распознает новый орган как чужеродный и пытается от него избавиться. Препараты подавляют иммунную систему, предотвращая отторжение.

По словам Михаила, дозировка иммунодепрессантов подбирается индивидуально, чтобы поддерживать оптимальный уровень подавления иммунитета: слишком низкий грозит отторжением почки, слишком высокий — токсическим отравлением и гибелью трансплантата. Поэтому для «пересаженных» качество препарата особенно важно. По льготе Михаил получает бесплатные лекарства, однако не использует их. В госаптеке выдают дженериковые препараты, которые он боится употреблять, так как хочет «дожить до свадьбы своего десятилетнего сына».

«Некоторые пациенты, перешедшие с оригинальных препаратов на дженерики, столкнулись с существенными различиями в эффективности и переносимости, — говорит собеседник «Ленты.ру». — В частности, наблюдалась значительно повышенная концентрация лекарственного вещества в крови, что потребовало корректировки схемы лечения и сопутствующей терапии на протяжении нескольких месяцев. Это привело к серьезным побочным эффектам, затрагивающим различные органы: скачкам давления, дисфункции желчного пузыря, поджелудочной железы и проблемам с костной тканью. Я лично знаю девушку, которая из-за этого потеряла почку, полученную от матери».

Михаил покупает иммуносупрессор с рук у дилера на сером рынке. Подозревает, что тот реализует лекарства, изначально закупленные для амбулаторных льготников и стационаров. Схема вывода из оборота препаратов довольна проста. В схемы хищения могут быть вовлечены врачи и старшие медсестры, ответственные за учет лекарственных препаратов в больнице. Они могут завышать количество лекарств, которые заказываются в больничных аптеках, что позволяет им реализовывать излишки и перепродавать неиспользованные препараты, списанные после выписки пациентов. Эта практика будет продолжаться до тех пор, пока сохраняется спрос на перепродажу медикаментов.

«Дефицита — нет»

«Как такового дефицита лекарственных препаратов на российском рынке сейчас нет. Проблема есть со своевременностью закупок и организацией поставок, поскольку логистические цепочки удлинились и усложнились. Особенно это касается дорогостоящих препаратов в рамках программы "14 высокозатратных нозологий". Существует проблема с проведением аукционов по закупке лекарств в регионах. Из-за небольшого объема закупок фармкомпании часто не выходят на торги, потому что это экономически нецелесообразно. Ранее существовали уполномоченные компании, которые осуществляли закупку на несколько регионов. Это позволяло консолидировать достаточные объемы лекарственных препаратов, а затем распределять по заявкам регионов. Возможно, стоит вернуться к этой практике. Существуют трудности с заменой препарата в рамках одного МНН [международного непатентованного названия]. Это касается орфанных заболеваний, рассеянного склероза. И когда врач не может доступно и аргументированно объяснить пациенту, почему происходит эта замена, пациенты, которые в массе своей достаточно консервативны в выборе терапии, начинают искать варианты, где взять препарат с привычным торговым наименованием», — Ян Власов, сопредседатель Всероссийского союза пациентов.

Михаил признает, что, покупая лекарства на сером рынке, он осознанно идет на риск. Однако вынужден это делать, так как не может позволить себе приобретать их в аптеке, где аналогичная пачка обходится в три-четыре раза дороже. Такое же ценообразование действует в отношении практически всего ассортимента, который предлагают фармбайеры, — стоимость лекарств у них ощутимо ниже, чем в официальных сетях.

Некоторые препараты сложнее доставить, чем купить

Семилетний Дима Десятский уже пять лет живет с пересаженной почкой, которую ему подарила бабушка. Как рассказала «Ленте.ру» его мама, Марина, детям с особенностями здоровья часто нужны лекарства, которые не продаются в России. Диме требуется «Белатасепт», который помогает пересаженной почке функционировать. Лекарство не зарегистрировано в России, но жизненно необходимо мальчику. Тогда как препараты, доступные в России, по ряду причин не подходят ребенку, что подтверждено решением врачебной комиссии. Марина говорит, что ее сын принимает это лекарство с 2021 года, и каждый год родственникам приходится его «добывать». Официально получить препарат через Министерство здравоохранения можно только на основании трехстороннего договора, который будет заключен между родителями ребенка, больницей или благотворительным фондом и третьим лицом, ответственным за доставку.

Согласно официальным нормам, лекарство должно храниться в медицинском учреждении, которое инициировало закупку. Перемещение препарата между больницами или передача его семье запрещены. Однако ребенок может заболеть ОРВИ или другой болезнью. Если при этом не будет противопоказаний для приема «Белатасепта», то все равно больница, в которой должно храниться лекарство, не сможет принять простуженного мальчика, так как в ней нет инфекционного отделения. В результате могут сорваться сроки введения препарата, которые нельзя нарушать.

«Но если препарат есть у меня, я могу сама принимать решение, в какой больнице и в какой ситуации ставить ему капельницу, — говорит Марина Десятская. — Я изучила все возможные варианты получения лекарства через Минздрав, но не нашла ни одного, который мог бы меня устроить. Поэтому мы спасаемся сами».

Она отметила, что основная сложность связана не с покупкой лекарства, а с его доставкой. Когда им понадобился определенный препарат, другие пациенты поделились контактами фармацевта из аптеки в Германии, который за определенную плату привозил лекарства в Москву. Однако с 2022 года эта возможность исчезла, и теперь им приходится искать других людей, которые могут привезти лекарства. Проблема в том, что препараты требуют соблюдения холодовой цепи при транспортировке, то есть температуры от 2 до 8 градусов. Марина пояснила, что если у них пересадка в Турции, то может не хватить запасных холодильников, чтобы обеспечить необходимую температуру. Поэтому каждый раз им приходится искать обходные пути. Марина призналась, что в прошлом году новые поставщики ее подвели — холодовая цепь при доставке была нарушена. Но достоверно не было понятно, на каком этапе. После продолжительных консультаций с биологами и врачами закупленный препарат все-таки решили не браковать.

Качество дешевых дженериков вызывает вопросы даже у врачей

Онкологические пациенты также часто пользуются услугами фармбайеров. После 2022 года с российского рынка исчезли некоторые оригинальные препараты европейского и американского производства, а также импортные дженерики. В России есть лекарства с такими же действующими веществами, которые производятся отечественными компаниями, но они не всегда подходят пациентам.

Онколог-эксперт московской клиники «Госпиталь Медскан на Яузе» Елена Сатирова отмечает, что обычно речь идет об относительно недорогих препаратах стоимостью от 200 рублей до 7 тысяч рублей, таких как тамоксифен, анастрозол и летрозол. И хотя за годы санкций, которые начали действовать с 2014 года, российская фармацевтическая промышленность достигла значительных успехов, качество и очистка многих препаратов стали лучше по большей части в категории дорогостоящих медикаментов, закупаемых по системе обязательного медицинского страхования (ОМС).

«Если возникали сомнения в эффективности препаратов или опасения по поводу возможных побочных эффектов, то вся серия изымалась из оборота, — продолжает Сатирова. — При этом врач оформлял официальную форму, в которой четко указывалось, что препарат из этой партии имеет определенные дефекты. Чем больше мы выражали недовольство, тем больше качественных препаратов получали, так как Роспотребнадзор проводил проверки на этих заводах. Поэтому я считаю, что когда речь идет о дорогостоящих инфузионных препаратах, система работает продуктивно».

Однако вряд ли кто-то будет исследовать эффективность двухсотрублевых таблеток, таких как тамоксифен, добавила Сатирова. Этот препарат широко применяется для лечения рака груди, например. Необходимо потратить очень много времени и усилий, чтобы понять, были ли побочные эффекты вызваны препаратом или другими факторами. Несмотря на то что заявления пациентов о побочных эффектах дженериков не являются субъективными, они подтверждаются клинической практикой, отметила Сатирова. В качестве примера она привела случай из личного опыта, когда прием российской версии тамоксифена вызвал рост эндометрия у пациентки.

«Хотя незначительный рост считается нормой, при достижении 12-15 миллиметров возникает риск гиперплазии, что чревато маточными кровотечениями», — уточнила онколог, подчеркнув, что история случилась давно и тогда запрета рекомендовать пациенту купить препарат самому не было, что и сделали врачи.

Тогда женщине привезли лекарство из Австрии.

«В результате не только прекратился рост эндометрия, но и восстановилось его нормальное состояние. Таким образом, нам не пришлось проводить дополнительных обследований или вносить изменения в ее лечение. Понятно, что семья напряглась и дальше стала заказывать эти препараты только за границей», — заключила Сатирова.

Многие препараты попадают на серый рынок из-за ограничения поставок

По словам эксперта фармрынка Николая Беспалова, есть случаи, когда препарат исчезает из правового поля и потом появляется на сером рынке. Классический пример — «Оземпик», который изначально был разработан для лечения сахарного диабета, но позже стал использоваться в качестве средства для похудения. Было обнаружено, что «Оземпик» снижает аппетит. С 2022 года он входил в российский список жизненно необходимых и важнейших лекарственных средств. Однако в ноябре 2022 года производитель препарата — компания Novo Nordisk — уведомила Росздравнадзор о прекращении поставок «Оземпика» в Россию. Сейчас препараты для похудения — блокбастеры на сером рынке.

Беспалов напомнил, что в этой связи стоит вспомнить давнюю ситуацию с препаратом клобазама — транквилизатором с противосудорожным действием, который применяется в том числе для лечения тяжелых форм эпилепсии у детей. Препарат входит в списки психотропов, оборот которых ограничен в России.

«После ухода "Фризиума" (торговое наименование клобазама) из России его стали покупать на сером рынке. И тогда произошло несколько случаев, когда матерей обвинили в покупке и продаже наркотических средств, — рассказывает Беспалов. — Эта ситуация вызвала широкий общественный резонанс, и препараты относительно быстро вернулись в легальное правовое поле. Сейчас их производят, в частности, на Московском эндокринном заводе».

Много таких историй и на ветеринарном рынке. Есть масса препаратов для лечения домашних животных, легальные поставки которых были полностью остановлены. В итоге, как отмечает Беспалов, их продажи переместились в серый сегмент. Так, весной и летом, в сезон активности клещей, заметно возрастает интерес к таблеткам «Бравекто», которые применяются для профилактики укусов этих насекомых у животных. Однако в российских аптеках найти его стало практически невозможно, а аналоги устраивают не всех.

«Аналоги противоклещевых средств — капли, спреи и ошейники — есть и были всегда, — рассказывает москвичка Наталья М. — Но ими нужно чаще обрабатывать и сложнее с дозой защиты: переборщишь — будет интоксикация у пса, недольешь — поймает клеща. С таблеткой удобнее — скормил питомцу и три месяца не паришься. Тем более что по лесам мы не гуляем, а в парке и на участке клещей мало».

Также Наталья упомянула о проблемах с вакцинацией от бешенства:

«Раньше были французские препараты, мягкие, почти без побочек. Уже два года их нет. Есть только чешские, очень жесткие. После них животные плохо себя чувствуют несколько дней».

Объем серого рынка не так велик

В настоящее время невозможно точно оценить объем серого фармацевтического рынка, отмечает эксперт RNC Pharma Николай Беспалов. Он может назвать только приблизительные оценки и только для некоторых позиций — например, для «Оземпика». Если исходить из того, что в год продается около 50-70 тысяч упаковок этого препарата (такая цифра была получена с помощью опросных методов, уточнил эксперт), а общий годовой объем розничных продаж препаратов российского дженерика составляет 1,74 миллиона упаковок, то доля серого рынка может достигать максимум 3-4 процентов. И это при том что «Оземпик» — один из самых распространенных препаратов в нелегальном поле, подчеркнул Беспалов. Для большинства других направлений доля серого рынка составляет десятые и сотые доли процента. На вопрос о том, способствует ли серый рынок лекарств снижению стоимости медикаментов в легальном поле, Беспалов ответил, что явного влияния не наблюдается. В то же время, как отметил он, на рынке медтехники ситуация иная: серый рынок тонометров составляет 27 процентов от общего рынка (58 процентов в онлайн-продажах) и потребители сознательно выбирают контрафакт, потому что он стоит в 4-5 раз дешевле. При этом цены на брендированные тонометры не снижаются, но и не растут. Фактически ноунеймы стабилизировали рынок в период, когда инфляция росла очень быстрыми темпами.

Серый рынок создает риски и для врачей

Когда речь идет о таблетках с серого рынка, человек сам решает, принимать их или нет, считает онколог Елена Сатирова. Другое дело, если пациенту необходимо пройти курс капельниц с использованием химического препарата, который разрешен в отдельных странах, но не одобрен в России. В этом случае найти врача для выполнения такой процедуры может быть непросто. Сатирова подчеркнула, что сама она не может гарантировать качество препаратов, приобретенных вне лицензированных учреждений, поэтому как врач не желает нести ответственность за их применение.

«Однажды ко мне обратился мой бывший начальник, который попросил меня помочь его знакомым под свою ответственность, — рассказала Сатирова. — Я провожу химиотерапию, и у пациентки случается побочная реакция. Она говорит: "Это вы виноваты, потому что мы лечились этим препаратом в Израиле, там все было хорошо. Наверное, вы нам что-то подмешали". Хотя все вскрывалось и разводилось при них. После того случая в клинике было категорически запрещено лечить препаратами, принесенными пациентами».

Как пояснила врач, побочная реакция могла возникнуть не только из-за того, что с препаратом было что-то не то, хотя, возможно, и по этой причине тоже. Иногда реакция на химиотерапию может накапливаться от курса к курсу. Перед этим у пациентки было очень много сеансов химии, в какой-то момент запас прочности организма, вероятно, исчез.

«И пациентов я прекрасно понимаю. Мы действительно совершили ошибку. Нельзя использовать препараты, которые не числятся в аптеке медучреждения и за которые клиника не несет юридической ответственности. Это недопустимо. Если клиника или врач берут на себя такую ответственность, то у меня есть вопросы к ним», — Елена Сатирова, онколог.

Марина Десятская, мама Димы, который перенес трансплантацию почки, согласна с тем, что у пациентов нет возможности проверить, что предлагают фармдилеры с серого рынка — подделку или нормальное лекарство. Однако проблемы могут возникнуть даже в легальной сфере. Десятская рассказала, что ее семье выделили деньги по льготе на покупку иммуноглобулина. Лекарства она приобретала в обычной аптеке в Москве. Из шести флаконов иммуноглобулина, которые она купила, два оказались полностью турецкими — на них отсутствовала маркировка «Честный знак». То есть, по сути, это был тот же контрафакт, происхождение и способ перевозки которого невозможно было отследить.

«К сожалению, у нас нет стопроцентных гарантий нигде, — делает вывод Марина. — Когда нам предоставляют льготные препараты, мы чувствуем себя немного спокойнее, поскольку уверены, что эти препараты прошли все необходимые проверки. Однако в остальных случаях мы всегда идем на риск, ведь использование дженериков может быть еще более рискованным шагом».