Ильдар Тазетдинов: "Кто бы перед нами ни был, в каком бы состоянии — это человек"

О чем рассказывает врач-нарколог с 36-летним стажем, основатель медицинской реабилитации в Татарстане

Ильдар Минибелиевич Тазетдинов, заместитель главного врача РКНД МЗ РТ по реабилитации, заслуженный врач РТ, работает в сфере наркологии вот уже 36 лет. Он стоял у истоков медицинской реабилитации алко— и наркозависимых в Татарстане, последовательно развивал ее методики. К настоящему дню ему вместе с коллегами удалось добиться выдающихся результатов. В Татарстан, чтобы почерпнуть передовой опыт, съезжаются представители наркологического сообщества со всей страны. Ведь нашим медикам удалось выстроить полномасштабную систему спасения человека от зависимости — от детоксикации до ресоциализации и восстановления функций в обществе. О том, как работать в этом нелегком деле, в чем черпать силы и уверенность, как помогать человеку выбраться из страшной беды, — в портрете Ильдара Тазетдинова.

"Я "закодировался" в студенчестве на всю оставшуюся жизнь"

Ильдар Тазетдинов провел детство в Ульяновске. Первые мысли о том, чтобы стать врачом, появились в детстве — его любимая бабушка часто болела, и мальчику очень хотелось ей помочь. Примерно к восьмому классу желание оформилось окончательно, и юноша начал целенаправленно готовиться к поступлению в медицинский институт. Углубленно изучал физику, химию и биологию — он рос в простой семье, в которой до него докторов не было. Помочь было некому, рассчитывать нужно было только на свои силы. Но мотивация — помочь бабушке — была железная.

В 1975 году Ильдар и двое его друзей приехали в Казань — поступать в медицинский. Друзья по конкурсу не прошли — подготовлены были не так тщательно, как наш герой. А он набрал нужное количество баллов, но до лечфака чуть не дотянул, хоть и планировал стать хирургом. Его вызвали на комиссию и предложили на выбор любой другой факультет. У него была возможность пойти в педиатрию и освоить детскую хирургию. Но вмешался случай:

— Пока сдавал экзамены, я жил в общежитии санитарно-профилактического факультета. И мне его студенты говорили: "Да ты что! Санфак — это будущее медицины! Будущие главврачи и министры!" Я послушался и на комиссии сказал: "Я хочу на санфак. Ведь если буду главврачом — любую область медицины смогу освоить". Туда и поступил, — улыбаясь, рассказывает Ильдар Минибелиевич.

Еще в студенческие годы у него зародился интерес к психиатрии. Между тем наркология, в которой он впоследствии проведет всю профессиональную карьеру, как медицинская специальность выделена была в СССР в 1977 году. Заниматься ею доктора сподвиг курьезный, но знаковый случай — его первая студенческая встреча со спиртным, плачевно закончившаяся.

Наш герой в красках рассказывает эту историю: на втором курсе, по возвращении из стройотряда, студенты по традиции устроили большой банкет. Начали с игристого, закончили крепкими напитками. Ильдар, спортсмен, непривычный к алкоголю, не рассчитал сил — признается, что до сих пор не помнит, чем закончился банкет. А вот дальнейшее помнит очень хорошо.

— Мы возвращались в общежитие с товарищем. А в общежитии у нас был вахтер дядя Коля. Ветеран войны, очень строгий и принципиальный. Товарищ мне говорит: "Если дядя Коля заметит, что мы пьяные, нас из института выгонят". И я себе поставил цель: пройти мимо дяди Коли. Собрал все силы, всю концентрацию. Мимо вахтера-то мы прошли. Но дальше силы кончились, и прямо на лестнице я рухнул чуть ли не замертво. До комнаты меня буквально донесли. А проснувшись утром, увидел две бутылки кефира, которые для меня подготовили бывалые соседи. Мне было так плохо, что после этого 15 лет вообще не мог выпить ни капли алкоголя. И до сих пор максимум, что могу себе позволить — бокал хорошего вина или рюмка качественного крепкого алкоголя. Мне просто это не нужно, неинтересно. Вот так я "закодировался" еще в студенчестве на всю оставшуюся жизнь! Думаю, этот случай и сподвиг меня к тому, чтобы выбрать наркологию, — смеется доктор. — А этот товарищ, кстати, сейчас тоже работает с зависимыми, он заведующий амбулаторным реабилитационным отделением здесь же, в республиканском наркодиспансере.

"Считаю, что каждый врач, вне зависимости от специализации, должен владеть элементами психотерапии"

Окончив институт, Ильдар Минибелиевич уехал работать санитарным врачом в Чебоксары. Но через год, в 1981-м, вернулся в Казань и решил посвятить себя наркологии — прошел обучение, начал работать в городском наркодиспансере. От врача всего за пять лет прошел путь до заведующего отделением, попутно интересовался психикой человека. Занялся психотерапией, в 1985 году по учебникам осваивал технику гипноза (и получалось!). Через четыре года появилась возможность поступить в ординатуру по психиатрии — его учителем был легендарный советский и российский психиатр профессор Давыд Моисеевич Менделевич.

— Его школа была фантастической, одной из мощнейших в стране. Такой подготовки, как у Давыда Моисеевича, я нигде не встречал больше. Пройдя эту школу, получив такую подготовку, я продолжил работать в наркологии и развивать психотерапевтические навыки, — рассказывает Ильдар Минибелиевич.

Без психотерапии наркология существовать не может, ведь только на психотерапевтических методиках, на работе с личностью базируются действенные методы избавления от зависимости. Все в комплексе, по признанию нашего героя, заразило его настолько, что он занимается этим всю жизнь.

— Кстати, я считаю, что каждый врач, вне зависимости от специализации, должен владеть хотя бы некоторыми элементами психотерапии, — говорит Ильдар Минибелиевич. — Потому что многие болезни происходят "из головы", корни имеют внутри психики. То есть соматические проблемы могут иметь и вторую сторону, не такую зримую.

После ординатуры наш герой стал заместителем главного врача по медицинской части казанского городского наркодиспансера.

Впоследствии, в 2006 году, доктор защитил кандидатскую диссертацию на тему "Влияние психопатологических расстройств и личностных особенностей больных опиоидной зависимостью на эффективность реабилитации". Научным руководителем стал Владимир Давыдович Менделевич, сын легендарного профессора.

Главной заслугой нашего героя на ниве татарстанской наркологии стала развитая, углубленная система реабилитации зависимых, сложившаяся к настоящему времени. Именно на этом Ильдар Минибелиевич концентрировал свои профессиональные усилия.

От ЛТП и промышленной наркологии — до амбулаторной реабилитации

История развития наркологии в Татарстане имеет этапы развития. С 1977 года, вместе с выделением наркологии в отдельную специальность, появилась практика детоксикации. Человек в полубессознательном состоянии попадал в стационар, где с ним работали в основном терапевты — выводили из запоя, ставили капельницы, приводили, что называется, в чувство.

В 1982 году появилась промышленная наркология — наркологические отделения сотрудничали с крупными производствами. Пациенты, пройдя детоксикацию, направлялись на несколько месяцев работать в цеха. Наш герой вспоминает: была такая практика на силикатном заводе, на вертолетном, на "Оргсинтезе", на других предприятиях. То есть лечили зависимых трудотерапией — заодно так и задачу нехватки рабочей силы решали. Но ни о какой психотерапии, как сегодня, никакой речи и не было: человек утром приходил к наркологу, принимал медикаменты и отправлялся на завод. И эффект был минимальным — через несколько месяцев многие пациенты снова срывались.

— Главной целью системы тогда, наверное, было направить больных на работу, а не провести работу над их личностью. А параллельно работала система лечебно-трудовых профилакториев МВД — знаменитые ЛТП. Туда людей определяли по суду. К примеру, муж пьет и не хочет лечиться, жена пишет на него заявление в МВД, проходит суд — и его на год-два направляют в ЛТП. И это тоже была своеобразная трудовая реабилитация, но тоже без особого включения психологической и психотерапевтической работы, — вспоминает доктор.

В начале девяностых в России появились группы анонимных алкоголиков. В 1993-м в Москве прошел первый съезд активистов этого движения, и из Казани на него отправили одного пациента, который очень хотел туда попасть. Нашли деньги на дорогу, отправили за опытом и знаниями. Пациент приехал, восторженный: "Вы не представляете! Там все — братья!" И действительно, признает доктор, взаимная поддержка в сообществе анонимных алкоголиков и наркоманов была и остается очень сильной. Самоорганизуясь, они помогают своим держаться и не срываться, при этом формат публичного проговаривания своей проблемы — это тоже своего рода психотерапевтический метод, работа в группе.

Первая группа анонимных алкоголиков в начале девяностых была организована и в Казани — помещение для этого выделили на территории городского наркодиспансера. Сейчас ежедневно проводятся в Казани по несколько групп, сообщество сильно разрослось.

В 1997 году, когда министром здравоохранения РФ была Татьяна Дмитриева — психиатр, профессор и директор НИИ им. Сербского, в стране впервые появилась наркологическая реабилитация по образцу, близкому к современному. Министр понимала важность работы с личностью пациента.

Тогда было организовано реабилитационное отделение в Казани, в городском наркодиспансере. Ильдар Тазетдинов стал первым заместителем главного врача по реабилитации, им остается и по сей день. Он стоял у истоков развития медицинской реабилитации зависимых в Татарстане. Ильдар Минибелиевич вспоминает:

— Мы даже не знали, с чего начинать. У нас была амбулаторная реабилитация — мы брали больных на пару часов и с ними занимались. Лекции им проводили, я их в гипноз вводил, была аутогенная тренировка… И смотрите: два часа он тут побыл, приходит домой, а во дворе его сосед встречает. И говорит: "Да ладно тебе, чего ты, какая реабилитация! Давай по чуть-чуть". И все начинается заново… Мы задумались о том, чего не хватало для полного удовлетворения потребностей и закрепления результата.

В 1997-м один из консультантов, работавших в амбулаторной программе реабилитации, организовал в Казани группу анонимных наркоманов.

Путь к трезвости: три ступени длиной почти в год

Со временем в структуре наркодиспансера появился реабилитационный стационар, куда пациенты при их желании переходили после детоксикации. На сегодня реабилитация занимает более 90% всего времени лечения зависимого человека. Это долгосрочная программа. Сначала здесь лежали месяц, потом реабилитация продлилась до двух, потом — до трех… Сегодня в Казани действуют три реабилитационных центра, есть программы различной длительности. В зависимости от типа аддикции и от тяжести состояния, медицинская реабилитация может занимать от одного до шести месяцев — разработаны различные программы под каждый конкретный "несчастливый случай". Доктор подчеркивает: пребывание в этих центрах бесплатно для зависимых от алкоголя и наркотиков, сделать шаг к трезвости может себе позволить каждый! Исключение — лечение от игромании, которое не входит в госзаказ, и поэтому оно в государственной реабилитации доступно на платной основе.

Изначально в приказе Минздрава был прописан небольшой штат реабилитационного отделения: заведующий, врач-психотерапевт, один нарколог, один психолог, один соцработник да медсестры с санитарками. Это было малоэффективно. В Татарстане решили расширить штат таких отделений. Ввели ноу-хау — в штат добавили должность консультанта, которые впоследствии стали социальными работниками. Это бывшие зависимые, которые сами прошли реабилитацию, находятся в длительной ремиссии и своим примером показывают своим собратьям по несчастью, что можно вести полноценную жизнь и излечиться. Они знают триггеры пациентов, понимают изнутри проблему зависимости, а главное — больные им доверяют, как своим. Многие из этих консультантов уже получили психологическое образование, владеют психотерапевтическими методиками.

Постепенно количество сотрудников увеличивалось, и к настоящему времени в каждом реабилитационном отделении одних только социальных работников в штате минимум шестеро. Консультанты в отделении работают каждый день, всегда готовы помочь реабилитирующимся.

В 2006 году открылся один из первых загородных долгосрочных реабилитационных стационаров в России — под Казанью, в Больших Ключах. Это было очередным достижением татарстанских наркологов, ведь результаты такой реабилитации, по статистике, удерживаются дольше, и шансов на пожизненную ремиссию после нее больше.

Но пребыванием в реабилитационном стационаре дело не завершается — пациента, который уже провел долгие месяцы сначала в детоксикации, потом в реабилитации, нужно научить жить в обществе снова. Скажем, больной алкоголизмом возвращается в мир, а там — множество соблазнов, алкоголь в открытом доступе, плюс проблемы в приеме на работу, зачастую — еще и семейная напряженность. Те же проблемы — и у пациентов с наркоманией и игроманией. Чтобы с этим всем справляться, работает постлечебная программа: еще три месяца человек каждый день приходит к наркологам для работы индивидуально с психологом и в группе, проводит там время до самого вечера. По сути, это продолжение реабилитации, просто человек живет дома, а не в стационаре.

Итого: 15—20 дней в детоксе, до 6 месяцев в реабилитации, 3 месяца на постлечебной программе — и человек теоретически готов возвращаться к обычной жизни. Только уже без аддикции. А с 2017 года совместно с Фондом ресоциализации Республики Татарстан наркологи организовали еще и дальнейшую поддержку зависимых — если человек испытывает трудности при устройстве на работу, его устраивают на предприятия, "дружественные" казанским наркологам (для этого наркологи отдельно выстраивали отношения с владельцами таких производств). За прошедшие годы таким образом трудоустроили 227 человек. Кто-то из них остался там же, кто-то со временем решил, что хочет чего-то другого. Но уже поработав после реабилитации, возобновив опыт, окрепнув и встав на ноги, человек куда более социализирован и "жизнеспособен", чем едва выйдя на белый свет после тяжелой борьбы с зависимостью.

— Получается, что мы создали весь цикл реабилитации зависимых людей, — заключает доктор. — Окончив работу с нами, они продолжают ходить в группы анонимных алкоголиков и наркоманов, там помогают друг другу и поддерживают. Такая вот система сложилась у нас в Татарстане.

Опыт Татарстана — один из самых передовых в России подходов. По подсчетам специалистов реабилитации РКНД МЗ РТ, порядка 60—70% пациентов после такой работы удерживаются от срыва на протяжении минимум года. Наркологи горько шутят: вообще-то, это Нобелевка, ведь алкоголизм и наркомания считаются неизлечимыми, и процент действительно "завязавших" по всему миру куда меньше — порядка 20%.

"Невозможно избавить человека от зависимости, если он сам на это не замотивирован"

Сегодня, благодаря многочисленным наработкам и внимательному отношению к проблеме, система реабилитации в Татарстане создана настолько сильная и полноценная, что методическими материалами Ильдара Тазетдинова и его коллег пользуется вся Россия.

Одна из сложнейших задач в наркологии — даже не столько провести саму реабилитацию (которая длится до шести месяцев). Перво-наперво нужно замотивировать пациента на то, чтобы ее пройти. Зависимый в остром состоянии попадает в наркодиспансер, его ставят на ноги и проводят детоксикацию… а потом в большинстве случаев он намерен сделать докторам ручкой и уйти в светлую даль. А через некоторое время попасть сюда снова. Чтобы разорвать этот порочный круг, как раз и нужно пройти курс медицинской реабилитации. И все время, пока пациент находится в детоксе, с ним работают наркологи, медицинские психологи, консультанты — убеждают, доказывают, уговаривают. Но даже при этом только 10% пациентов острых отделений соглашаются на то, чтобы пройти реабилитацию.

— Есть мотивация внутренняя, а есть внешняя. Невозможно избавить человека от зависимости, если он сам на это не замотивирован. Нельзя сделать это насильственным путем, внешней мотивацией. Нельзя вылечиться по приказу мамы, жены или начальника. Нужно, чтобы внутри себя человек был полон решимости пройти этот путь и излечиться. Это и есть внутренняя мотивация, краеугольный камень наркологии, — объясняет Ильдар Минибелиевич. — Наша первая задача — найти ключик к его душе, понять, чем его можно замотивировать. Убедить. Помочь сформировать потребность.

И в этом татарстанские наркологи добились впечатляющих успехов — за методической помощью в формировании внутренней мотивации обращаются коллеги из Приволжского федерального округа и не только. Но и после того, как человек отправился на реабилитацию, с ним работает целый штат психологов, которые поддерживают мотивацию. Чтобы человек не сдался через пару месяцев.

— Мотивация — это штучная работа! Это самое дорогое удовольствие для психотерапевта — убедить человека лечиться от алкоголизма, — продолжает доктор. — У нас много отделений, где проводят детокс, и мы каждый день убеждаемся в том, как трудно пациентов мотивировать на реабилитацию. Как их всех убедить идти в реабилитацию? Нужно с каждым индивидуально работать, понимать его триггеры, знать, на что делать упор. Вплоть до того, на каком сенсорном уровне! Ведь кто-то визуал — воспринимает мир глазами. Кто-то аудиал — значит, нужно придумывать, как голосом на него воздействовать. А кто-то кинэстетик, таких нужно в буквальном смысле хлопать по плечу или брать за руку, чтобы он начал тебя воспринимать. Понимать, какую лексику применять в общении с ним. Это все — штучная, очень дорогая работа. Но здесь она бесплатна для пациентов.

Ильдар Минибелиевич даже садится рядом с пациентом, общается с ним не через стол — так, чтобы между ними не было зримой преграды. Он и сам по сей день проводит психотерапию, работает непосредственно с пациентами, хоть и будучи на руководящей позиции.

"Штучная" работа идет не только на стадии мотивирования: после того, как человек согласился на реабилитацию, с ним проходят глубокие процессы, которые затрагивают все уровни личности. Психотерапия действительно творит чудеса — но это очень тяжелый труд и для врача, и для пациента. Поэтому очень важно удержать человека на этом пути и помочь выйти к свету.

В наркодиспансер попадают люди из самых разных слоев общества: зависимость не спрашивает, к кому приходить. Это может быть и академик, и высокопоставленный управленец, и бездомный с соседней улицы. И здесь принимают всех, в каком состоянии бы они ни находились. Бывают и агрессивные пациенты в психозе, и крайне запущенные в плане гигиены люди. Доктор категорическим тоном заявляет:

— Конечно, мы должны всех принять. Я молодых врачей и ординаторов учу: кто бы перед нами ни был, в каком бы состоянии — это человек. Это такой же житель Татарстана, что и вы сами. Ему нужна помощь. Надо просто любить свою работу и уважать своих пациентов, без этого в наркологии никак. Любовь к любому пациенту — в том числе и к агрессивному, и к грязному, и к очень дурно пахнущему. Иначе тебе здесь не место, ты не сможешь здесь работать.

"20—30% преждевременных смертей взрослых людей — это наши пациенты"

Спектр задач, которые стоят перед российскими наркологами, конечно, изменился за те 36 лет, что Ильдар Минибелиевич работает с зависимыми. Он рассказывает, что сегодня вновь растет алкоголизация населения. Проблема настолько обострилась, что даже Минздрав России был вынужден пригласить для ее обсуждения главных наркологов из 85 регионов России — такое массовое совещание наркологов проходило впервые на памяти нашего героя.

— Вдумайтесь в эту цифру: 20—30% преждевременных смертей взрослых людей — это наши пациенты, злоупотребляющие спиртным. Ассоциированные с алкоголем заболевания — это страшно. Официально, конечно, не пишут "умер от пьянства". Но язвы, гепатиты, сердечно-сосудистые заболевания, циррозы печени — все это во многих случаях вызвано приемом алкоголя. К примеру, человек неделю пил, потом у него давление подскакивает. Он попадает в ЦРБ, в терапевтическое отделение, конечно же, а не в наркологию. Или пьяный шел по улице, упал и сломал ногу. Травматология не пишет, что он пострадал от алкогольного опьянения — диагноз там будет "перелом". Спасибо нашему министру Марселю Мансуровичу Миннуллину, который оценил сложность этой проблемы и поставил задачу перед наркологической службой сохранить жизни и снизить смертность среди лиц, злоупотребляющих спиртными напитками. Под его руководством мы в республике разработали дорожную карту и наркологический паспорт каждого района, в котором отмечаются не только те, кто стоят на наркологическом учете, но и те, кто злоупотребляют (по данным от фельдшеров, полицейских, членов семьи, врачей). Кто пьет, гуляет, периодически ложится "подлечиться", потом выходит из больницы и снова пьет, — объясняет Ильдар Минибелиевич вектор сегодняшней работы.

Каждый район республики вносит в свой паспорт всех злоупотребляющих — и если начиная с августа в общем списке было 3—4 тысячи человек, то сейчас их более десяти тысяч. Это те, кто регулярно пьет, но не стоит на наркологическом учете. Как с ними работать? В первую очередь, наркологи Татарстана обучили фельдшеров на ФАПах и врачей в центральных районных больницах методикам мотивации таких людей. Ведь эти пациенты полномасштабно зависимые, просто без официального диагноза. Помимо фельдшеров на ФАПе, Ильдар Тазетдинов убежден, что к мотивационным действиям нужно привлекать "сельских инфлюэнсеров" — главу поселения, уважаемых людей, представителей духовенства, участкового, директора школы... Он даже предлагает создать специальный Совет по работе с зависимыми при каждом ФАПе, в который войдут все вышеперечисленные люди.

Кроме того, по согласованию с министром здравоохранения республики людей в состоянии тяжелого алкогольного опьянения решено госпитализировать в центральные районные больницы, как минимум — чтобы привести в порядок и не дать умереть от абстинентного синдрома, объясняет доктор. Как максимум — чтобы замотивировать на лечение от алкоголизма или наркомании. Главная цель такой работы с ЦРБ — сохранение здоровья и жизни пациентов. С недавних пор республиканский наркодиспансер назначил из числа заместителей главного врача кураторов, на каждом из которых лежит ответственность за 5—6 районов республики: мотивация, лечение, контроль и личная работа. Например, Ильдар Минибелиевич ездит по районам, встречается с администрацией, решает вопросы мотивации жителей сельских поселений и лично консультирует пациентов, проводя им бесплатные сеансы психотерапии, мотивируя на лечение. Или хотя бы на введение фармакоблока (то, что в народе называется "кодированием", или "вшиванием").

— Стараюсь с ними разобрать их проблемы, мягко подвести их к тому, что они действительно зависимы и что их беды — от алкоголизма. Достучаться пытаюсь. Ведь алкоголь-ассоциированных заболеваний так много, что вы себе даже не представляете! Недавно в одном из районов умер 38-летний пациент от цирроза печени. Я спрашиваю заведующего поликлиникой: "Почему такой молодой умер?" Он отвечает: "Да он пил, с запахом постоянно приходил". А я отвечаю: "Значит, это вы виноваты в его смерти. Потому что отпускали его и позволяли пить дальше при циррозе. Не приняли меры, не привлекли ни родственников, ни нарколога, — эмоционально рассказывает доктор. — Мы сейчас работаем с врачами общей сети в районных больницах на то, чтобы они хотя бы диагностировали на своем уровне и выявляли алкоголь-ассоциированных пациентов для дальнейшего направлениях к психиатру и наркологу. Это очень трудный процесс, но вода камень точит.

"Это радует — осознание того, что люди благодаря тебе живут трезвой жизнью"

Алкоголизация, конечно, не единственная проблема сегодняшних дней. Никуда не ушла наркомания, причем появились новые наркотики — страшные, токсичные, которые очень быстро убивают нейроны головного мозга. Наш герой помнит наркоманов девяностых годов и утверждает, что сегодня встречается даже еще с более тяжелыми случаями. Личность и разум при приеме современных синтетических наркотиков разрушаются в разы быстрее, чем наркологи видели раньше. А если личности уже нет — не поможет никакая психотерапия.

Бытует мнение, что зависимость — диагноз неизлечимый. Но Ильдар Минибелиевич говорит: все зависит от установки на лечение и реабилитационного потенциала. Он у всех разный. Влияет и наследственность, и социальные моменты, и особенности восприимчивости организма к веществам, вызывающим зависимость. Врачи подтверждают, что зависимость у женщин лечится в разы тяжелее, чем у мужчин: личность женщины разрушается быстрее. Определенная разница есть между лечением и особенностями реабилитации зависимых от алкоголя и от наркотиков.

Да, случаи, когда медицина бессильна, конечно же, есть. За десятилетия работы доктор видел всякое. И смерть, и срывы пациентов после 15 -20 лет трезвости, и откровенные неудачи. Ильдар Минибелиевич вспоминает пациента, который еще до открытия реабилитации, в девяностых, 47 раз лежал в наркологии на детоксикации! Когда начала работать реабилитация, он через нее прошел и целых 15 лет жил в трезвости… А потом снова сорвался.

Доктор говорит, научился относиться ко всему философски: он ведь со своей стороны делает все, что может. И его сотрудники тоже. Пациент сам выбирает, как жить. Прислушиваться или нет к рекомендациям врачей. Спасать себя или махнуть на свою жизнь рукой, как делают многие пациенты, которые выбирают путь к самоуничтожению. И ощущения, что он Сизиф, который катит на вершину горы свой огромный камень, у Ильдара Минибелиевича нет. Потому что за спиной — не только бесконечная человеческая беда, но и многие сотни спасенных жизней. Воссоединенные семьи, заново собранные судьбы, вновь запущенные сердца.

— Сложная это работа. Но интересная. И очень благодарная. Ко мне приходят дети пациентов, которых я лечил в девяностых, чтобы поблагодарить и рассказать, что эти люди до сих пор держатся. И таких много. Это, конечно, радует — осознание того, что люди благодаря тебе живут трезвой жизнью. Нормально живут их семьи, их супруги и дети. В этом и кайф от работы нарколога, — признается доктор.

Ильдар Тазетдинов вспоминает разнообразные случаи — бывшие зависимые, которые уже тридцать лет трезвы, люди, добившиеся серьезных результатов в работе и карьере, прославились. Был яркий случай с женщиной, которая опустилась на самое социальное дно, вылечилась от наркомании, прошла реабилитацию и выписалась — но ей никак не могли найти сопровождающего в постлечебной программе. Состояние ее ухудшалось, развилась депрессия, сорваться она себе не позволяла, но степень отчаяния была настолько велика, что женщина решилась на самоубийство. И как раз буквально в тот момент, когда она уже готова была свести счеты с жизнью, раздался звонок: это звонила психолог из наркодиспансера с радостной вестью о том, что сопровождающего нашли. Пациентка жива, здорова и счастлива по сей день. А тот звонок, спасший ей жизнь, будет помнить всегда.

Работа по выздоровлению в районах идет успешно — результаты радуют доктора, и он собирается продолжать ее.

"Все, что можно было создать для реабилитации, мы вроде бы создали"

Проектов у татарстанских наркологов много. Они работают с семьями зависимых — ведь созависимость тоже является аномальным состоянием, разрушительным для психики.

Есть программа "Точка трезвости" — она направлена на социально опасные семьи (где кто-то из родителей злоупотребляет алкоголем). Цель этой работы — сохранение семей, борьба с сиротством. За время работы более 800 детей было спасено от сиротства. В психотерапии социально опасных семей участвуют врачи и медицинские психологи реабилитационного отделения.

Привлекают к работе духовенство — очень помог в свое время Рамиль хазрат (первый настоятель мечети "Кул Шариф"), активно вовлекается в общение с зависимыми и православная епархия. Был ряд случаев, когда это помогало: люди находили спасение от алкоголя и наркотиков в религии.

Врачи РКНД участвуют в программе реабилитации осужденных, содержащихся в исправительных учреждениях республики. В дальнейшем эти заключенные, прошедшие реабилитацию в системе УФСИН, снимаются с диспансерного учета.

Татарстанские наркологи помогают наладить систему реабилитации другим регионам России — по запросу. Из Ульяновска, из Чебоксар, даже из Коми — едут в татарстанский наркодиспансер заведующие отделениями и рядовые наркологи за бесценным опытом. Потому что реабилитация в таком же масштабе построена далеко не в каждом регионе России. Были врачи из Татарстана и в зарубежных командировках — искали новые идеи, смотрели наработки Америки и Италии. Оказалось, что до системы, которая выстроена у нас, на Западе далеко, так что это еще вопрос, кто у кого может поучиться. Только в России пациент настраивается на полный отказ от психоактивных веществ, только здесь столь долгая и тщательная реабилитация.

Над построением реабилитационной системы РКНД МЗ РТ работает большая команда врачей. Наш герой с благодарностью перечисляет своих коллег — это Евгений Лесин, Борис Быков, Михаил Мельников, Ирина Хамидуллина, Диана Ивлева, заведующая психологической лабораторией Лилия Зайцева и многие другие.

А сам Ильдар Минибелиевич — чем еще, кроме своей ответственной и очень важной работы, он живет? Он улыбается: живет как счастливый муж, отец двоих детей и дедушка троих внуков. Кстати, его дочь — знаменитость. Рената Тазетдинова прославилась на всю Россию в шоу "Голос. Дети", показывала свой уникальный талант в команде Пелагеи. Сейчас Рената развивает певческую карьеру, получала президентскую стипендию, продолжает музыкальное образование и учится на композитора.

Кроме вовлеченности в судьбу детей и внуков, Ильдар Минибелиевич с удовольствием занимается спортом. Он заядлый лыжник, отпуск старается проводить на горнолыжных трассах. Крепкий и поджарый, активный и жизнерадостный, доктор улыбается: "У меня есть все для счастливой жизни".

А на вопрос, о чем мечтает, все равно возвращается мыслями к работе:

— Все, что можно было создать для реабилитации, мы вроде бы создали. У нас есть все, полный медицинский и социальный цикл — многим регионам и мечтать об этом не приходится. Но ощущение такое, что чего-то еще не хватает, чтобы сдвинуться дальше и помогать еще большему количеству людей. Вот бы найти это таинственное "что-то"!