Что делать, когда все на одно лицо

Говорят, что из фильма «Мимино» была вырезана цена, когда Валико (Вахтанг Кикабидзе) и Рубик (Фрунзик Мкртчан) едут в лифте гостиница «Россия» вместе с группой японцев. И один японец говорит другому: - Эти русские все на одно лицо...

Наверное, и у нашего соотечественника, впервые приземлившегося где-нибудь в пекинском Шоуду или токийском Нарита, поначалу сложится такое впечатление — но через некоторое время он уже начнёт находить отличия в чертах лиц.

Впрочем, есть и такие люди, которые и в своём родном городе (да даже деревне, чего уж тут) не особо различают лица случайных встречных и даже знакомых. Много ли таких среди нас? В Штатах есть неофициальная статистика — порядка 2%, да и то полагают, что на самом деле больше, до 10%, если считать более лёгкие случаи. Просто не каждый готов признаться даже себе в том, что не в состоянии распознать характерные черты лица, и привычно списывает эту свою особенность на невнимательность, рассеянность, занятость.

Эту особенность заметили довольно давно. Ещё в XIX веке Джон Хьюлингс Джексон и Жан Мартен Шарко описали целый ряд выраженных клинических случаев. А там и Льюис Кэрол написал свою «Алису в стране чудес» и «Алису в Зазаеркалье» Причём тут он? Ну, в том богатом на психопатологию санктуарии персонажей, с которыми знакомится читатель, есть Шалтай-Болтай.

- Даже если встретимся, я тебя все равно не узнаю, – недовольно проворчал Шалтай и подал ей один палец. – Ты так похожа на всех людей! – Обычно людей различают по лицам, – заметила задумчиво Алиса. – Вот я и говорю, – сказал Шалтай-Болтай. – Все на одно лицо: два глаза (и он дважды ткнул большим пальцем в воздухе)… в середине – нос, а под ним – рот. У всех всегда одно и то же! Вот если бы у тебя оба глаза были на одной стороне, а рот на лбу, тогда я, возможно, тебя бы запомнил.

Вот и получило это расстройство своё неофициальное название — синдром Шалтая-Болтая. Ну и официальное впридачу — прозопагнозия, но это уже от привычки медиков баловаться латынью и, как в этом случае, древнегреческим: πρόσωπον, prósōpon — лицо и ἀγνωσία, agnōsía — неузнавание. Правда, официальное припоздало, аж до 1947 года, когда его ввёл в медицинский обиход немецкий невролог Хоаким Бодамер. Сами понимаете, послевоенная практика невролога обширна: контузии, сотрясения, ранения. Вот он и описал три случая прозопагнозии, включая тот, когда мужчина перестал узнавать лица после пулевого ранения в голову — при этом и слух, и зрение, и обоняние, и осязание у него не пострадали.

Кстати, начиная с тех лет и довольно долгое время потом, прозопагнозию считали следствием травмы или болезни, которая могла повредить ткань мозга. Конкретнее — его правую нижне-затылочную область. Иногда — прихватывая за компанию участки теменной и височной долей неподалёку. Потом уточнили: нарушения происходят в латеральной затылочно-височной извилине правого полушария. Кстати, если прозопагнозия начинается в старости, от возрастных изменений в ткани мозга и в сосудах, её питающих, то больший риск её заполучить на склоне лет имеют левши.

И только в 1976 году заподозрили, что и генетика тоже может играть тут свою роль: был зафиксирован случай двенадцатилетней школьницы, не умевшей узнавать одноклассников, пока те были в школьной форме — выяснилось, что ее мать также имела сложности с распознаванием лиц.

В самых выраженных случаях, кстати, трудность распознавания касается не только лиц (оно бы и ладно — ведь есть походка, голос, духи, привычные детали одежды), но и других объектов. К примеру, машины... хотя, пожалуй, пример так себе: есть люди, прекрасно разбирающиеся в лицах и деталях одежды, но отвратительно именно в машинах — ну машина и машина, при чём тут марка, характерные обводы? Да, красненькая. Симпатичная... Ну а казуистика, вроде той, о которой пишет Оливер Сакс, автор книги «Человек, который принял жену за шляпу» — это, сами понимаете, казуистика, но наглядная.

Итак, что может указывать на расстройство? Стандартные признаки обобщила доктор Сара Бэйт в 2010 году:

Путаница в лицах персонажей фильма, сериала, телепередачи и т.д. Неспособность узнавать людей на фотографиях (включая знаменитостей, знакомого человека или себя).

Склонность чувствовать себя неуютно в людных местах — на детской площадке, вокзале — именно по причине обилия незнакомых лиц.

Трудности, которые испытываешь в группах товарищей с одинаковыми внешними данными — например, когда окружающие носят одинаковые формы, имеют одинаковый возраст или пол. Этакий отряд агентов Смитов получается.Собеседник определяется не столько влёт и по лицу, сколько с помощью наводящих дополнительных вопросов — но аккуратно, чтобы не обиделся.

Частое избегание имен людей — чтобы никого ни с кем не перепутать. Просто катастрофа для человека, имеющего жену и трёх любовниц. Или мужа и трёх любовников. Поневоле перейдёшь на «зайчиков», «солнышек», «котят» и прочие уменьшительно-ласкательные.

Описание людей с помощью информации, не относящейся лично к человеку, например: «девушка с папкой в руках», «девушка с веслом», «девушка с серпом, молотком и мужиком»

Неспособность узнать человека вне привычной обстановки или после изменений во внешности. Ну это как в анекдоте про двух дачников, встретившихся в городе после окончания дачного сезона: вот если повернётся спиной и нагнётся, тогда ещё можно определить...

Невозможность увидеть знакомых на улице, отчего те обижаются — мол, то ли зазнался, то ли подозревает о чём, а сам человек недоумевает: а чего это вон тот встречный хмырь так пристально смотрит и загадочно улыбается?

Ну и тесты есть визуальные, но это уж вы сами. Возникает закономерный вопрос: а дальше-то что? В случаях лёгкой прозопагнозии — чаще всего ничего. Ибо специфического лечения нет. В случаях же более тяжёлых, нарушающих социальную адаптацию, не помешает обратиться к доктору. Но не к психиатру, а к неврологу, чтобы понять, что же привело к сбою в работе латеральной затылочно-височной извилины правого полушария. И нет ли тут процесса, на который можно как-то повлиять благотворно.