Врачебная тайна — больше не тайна

Казалось бы, на глазах рушится один из краеугольных камней медицинской этики. Ведь люди порой рассказывает врачам то, что утаивают от самых близких. Но надо признать: сейчас лечебные учреждения прикрываются святым понятием врачебной тайны, чтобы не выдавать истории болезни умерших. Даже если в случившемся нет вины медиков, в бумагах всегда найдется, к чему придраться. А это грозит судебными разбирательствами, штрафами, а то и кое-чем посерьезнее. Получив отказ, родственники обычно смиряются. Да и время, как говорится, лечит все, в том числе и боль потери. Но бывает и иначе. Муж Риммы Свечниковой умер от лейкоза в Израиле. Тамошние врачи предположили, что причиной смерти стали ошибки их коллег из Кировского НИИ гематологии, где мужчина лечился до этого. В Кирове историю болезни не выдали, привычно сославшись на врачебную тайну. Местный суд подтвердил право на отказ, Верховный суд отказал в кассации. Тогда вдова обратилась в Конституционный суд — и он встал на ее сторону, обязав законодателей определить порядок доступа родственников умершего к медицинской документации. Так что нынешний законопроект — это история о том, как обычный человек в поисках справедливости может изменить мир. Ну или хотя бы его часть. А теперь представьте сценку в больнице: поступившего пациента сразу же, еще до осмотра, просят составить список тех, кому он доверит разборки после своей смерти! Наверное, человека рационально мыслящего и с крепкими нервами это не испугает. Но для многих такая предусмотрительность станет шоком. Да и что гарантирует эта бумажка? Ведь в случае чего она может «потеряться». А при оформлении тяжелого больного с плохим прогнозом про нее просто «забудут». Не завести ли другой порядок? Чтобы желающие согласиться на разглашение своих телесных таинств делали это не в больнице, когда мысли путаются, а заранее, скажем в МФЦ, и такой документ бы был действителен в отношении всех лечебных учреждений — как государственных, так и частных. Это исключит как ненужные эмоции больного, так и возможные злоупотребления. А вообще это, конечно, плохая новость для врачей. Боюсь даже предположить, насколько вырастет и без того немалое число возбуждаемых уголовных дел. Наши доктора и так перегружены бюрократической работой, а теперь им придется вести ее с оглядкой на следователя. И, значит, еще больше внимания уделять бумажкам, и еще меньше — больному. Выходом является отмена уголовной ответственности: за непреднамеренные ошибки врачей должна расплачиваться клиника. Тогда администрация задумается о создании нормальных условий для работы. Внесенный в Думу законопроект не исчерпывает всех коллизий. В соцсетях часто появляются жалобы: дескать, врачи загубили мое здоровье. Но ни доктор, ни клиника не имеют права ответить по существу с данными из истории болезни. Получается игра в одни ворота. Может, вынесение человеком своих интимных проблем «на люди» следует считать согласием на их публичное обсуждение? Впрочем, мы, кажется, слишком торопимся. Однажды в Государственную думу уже вносился законопроект, допускавший разглашение врачебной тайны умерших. Спустя полтора года депутаты его отклонили. Не повторится ли сейчас то же самое?