«Большинство больных весят больше 100 кг»: столичный врач рассказала подробности о работе в красной зоне

Многочасовые смены в защитном костюме и масках, бесконечная борьба за жизнь, и ежедневные тихие подвиги. Все это давно стало обыденностью для тысячи столичных медиков, оказавшихся на передовой в борьбе с чумой XXI века — COVID-19. Как работается врачам в «красной зоне» и на что им приходится идти ради спасения человеческих жизней? С такими вопросами «Вечерняя Москва» обратилась к врачу-реаниматологу Ольге Писарчук (имя и фамилия изменены — прим. ВМ.), которая каждый день пытается облегчить жизнь тяжелым пациентам. — Ольга, вы работаете реаниматологом в красной зоне одной из столичных медучреждений. Сколько времени вы уже оказываете помощь больным? — Вот уже целый месяц мы трудимся в режиме нон-стоп. Весь этот период я живу в другом корпусе нашей больницы. Врачам предоставили жилье в чистой зоне, чтобы все специалисты были рядом на случай крайней необходимости. — Что такое красная зона и с какими диагнозами к вам поступают? — Красная зона — это больница, в которой все этажи предназначены для инфицированных больных. К нам привозят людей, у которых пневмония, либо уже подтвержденный COVID-19. Больных, признаться честно, очень много. У нас в первый рабочий день на прибольничной территории стояло 80 карет «скорой помощи». Тогда в других столичных медучреждениях закончились места, руководство наше дало добро, и к нам начали привозить пациентов со всех концов города. Для ясности хочется отметить, что реанимация рассчитана на 12-18 человек, а тут поступает 30-40. То есть появляется необходимость в дополнительных местах, ИВЛ, операционных и наркозных аппаратах. — Хватает ли вам медицинского инвентаря и медикаментов для оказания помощи? — В этой части у нас все благополучно, к счастью. Но нам дополнительно довезли аппараты для искусственной вентиляции легких. Причем, качественные, швейцарского производства. Однако, если будет большой наплыв, скажем, не 30 человек, а 50, то есть риск, что может и не хватить на всех. Конечно, кто-то, к сожалению, умирает и освобождается место, кого-то выписывают. Идет постоянный поток, не сказать, что пациенты по нескольку месяцев лежат и занимают места. Что же касается медикаментов, нам поставляют их в достаточном количестве. — Правда ли то, что врачи работают сутками напролет или все-таки есть график? — Нет, у нас в реанимации есть график. Мы работаем так:шесть часов ты на смене в красной зоне, потом шесть часов отдыхаешь в чистой зоне, где собственно, и живешь. А потом снова по кругу. У врачей других специализаций есть еще вариант — 6 через 12 или классический восьмичасовой рабочий формат. В разных отделениях график составляют в зависимости от количества персонала. — Врачи, работающие в красной зоне, в особой группе риска. Как вы защищаете себя и много ли заболевших среди медиков? — Во всех больницах говорят, что рук хватает, но и персонал тоже ведь заражается. Причем, это не два или три человека, заболеваемость среди врачей тоже немаленькая. Для собственной защиты нам выдается экипировка: костюм противочумный, который ты надеваешь еще до вхождения в красную зону, респираторы, очки, высокие не промокающие бахилы и дополнительную маску — ее нужно надевать поверх респиратора. Так как в реанимации ты постоянно находишься в активном движении, есть риск, что респиратор может сползти и во избежание таких случаев, мы перестраховываемся дополнительным защитным средством. — Какого возраста пациенты поступают в реанимацию. Вычерчивается ли уже какая-то статистическая особенность: кого больше, а кого меньше? — Самому юному пациенту было 20 лет. Также привозили и 26-летних, 30-летних, 40-летних. Конечно, немало пожилых пациентов до 80 лет. Но здесь сложно говорить о возрастной статистике. Скорее могу отметить тот факт, что большинство больных — это люди с весом от ста килограмм и больше. Что не удивительно, у пациентов с меньшим весом намного легче протекают все процессы. И еще один немаловажный нюанс: 80 процентов больных еще до коронавируса были отягощены сопутствующими заболеваниями: диабет, ожирение, кардиология. Вот пример: был пациент до 30 лет с проблемами сердца. Еще до инфицирования он нуждался в операции — у него нарушена работа клапана. В таких случаях пациента подключают к аппарату ЭКМО (Экстракорпоральная мембранная оксигенация). Это специальный метод, позволяющий обеспечить бесперебойную работу сердца и легких. Используется он, когда у человека поврежден один из этих органов. Аппарат дает возможность выиграть время для установления дальнейших действий. — Как на начальных этапах устанавливается диагноз COVID-19? — Когда привозят человека с характерными для коронавирусной инфекции симптомами (высокая температура, чувство нехватки воздуха, слабость, боль в мышцах), сначала берут мазок из слизистых, потом делают компьютерную томографию легких, чтобы выяснить есть ли пневмония. При пневмонии сначала маленький процент поражения легких — 10-20 процентов, если через четыре дня клиническая картина ухудшается, поражены уже 60-70 процентов органа, это может свидетельствовать о том, что у больного COVID-19. В этом случае, не дожидаясь результата теста на коронавирус, мы уже начинаем оказывать помощь. — Сколько в среднем приходиться ждать результат теста на COVID-19? — На это уходит время, то есть это не экспресс-тест, его результаты приходят в течение четырех-пяти дней. — Медперсонал тоже сдают такие же анализы? — Сначала нас проверяли с помощью экспресс-тестов и буквально на вторые сутки мы узнавали свой статус. Но потом они закончились, теперь мы сдаем кровь на наличие антител к COVID. Биоматериал дает возможность выяснить болеешь ли ты сейчас, если да, то на какой стадии и соответственно, в этом случае ты тоже становишься пациентом. Кроме того, так можно установить переболел ли ты уже. — Что испытывают врачи, с какими эмоциями они переносят этот неожиданный вызов? — Все мы, как и остальные люди испытываем большую усталость: и моральную, и физическую, потому что пациенты в реанимации не просто лежат. Их нужно время от времени поворачивать на живот или спину. А некоторые из них, как я ранее говорила, весят больше ста килограмм и нужна помощь нескольких врачей, конечно, это физически тяжело. Психологически сложно, так как ты живешь в замкнутом пространстве и все разговоры только о коронавирусе. В первое время мы столько говорили на эту тему, что уже даже не осталось почвы для обсуждения. Надоело очень. — А были ли невероятные случаи исцеления безнадежных больных за весь это период? — Да, конечно! Это очень радует и вдохновляет. Бывало, когда поступали очень плохие пациенты, жизнь которых висела на волоске. Их буквально приходилось возвращать с того света. Но потом, когда их переводили в отделение и ты видел, как они идут на поправку, сравниваешь с тем в каком ужасном состоянии их привезли, у тебя проступают слезы счастья. Но, к сожалению, таких историй не так много, хотелось бы больше. Главные факты по теме коронавируса в России и мире можно прочитать ЗДЕСЬ >>> Читайте также: Коронавирус: главные события и цифры за сутки на утро 30 апреля «Начиналось как ОРВИ»: сотрудник столичной скорой помощи рассказал, как переболел COVID-19