Золотое кольцо Магадана

«Я расскажу тебе про Магадан…»Недавно Магадан постарел на десять лет. Раньше годом основания считался 1939-й, теперь отсчёт ведут с 1929 года, когда в бухте Нагаева появилась Восточно-Эвенская культбаза.Всё равно он молод. А ещё — уютен, компактен и чёток, как кристалл или стихотворение. Порой кажется, что ты в Петербурге (та же широта белых ночей), и лишь заваленный горным рельефом горизонт выдаёт колымскую долготу. Сыплет неспешный мартовский снежок, с истинно магаданским шиком, свистом резины японские праворульки выворачивают на перекрёстки меж домами в стиле сталинский ампир. Стиль барокко давно не в моде.Магадан — действительно солнечный, по крайней мере зимой. Над бухтой Нагаева парят парапланы, на берегу белеют маячные башенки, похожие на церкви. Бронзовый Высоцкий смотрит на воспетую им «Нагайскую» бухту, из динамика звучат его песни. Побывав в Магадане в 1968 году, Высоцкий стал здешним брендом — даже аэропорт Сокол получил его имя. Не за то ли, что Высоцкий ещё в 1965-м оспаривал расхожие мифы о Колыме?…Ведь там — сплошные лагеря,А в них — убийцы, а в них — убийцы…Ответит он: не верь молве —Их там не больше, чем в Москве… В коридоре телевидения неожиданно встречаем другую легенду Магадана — лыжницу Елену Вяльбе. Среди знаменитых колымчан — музыканты Юрий Шевчук и Диана Арбенина, боксёр Александр Лебзяк, артист Ефим Шифрин…На выезде из города, недалеко от «Маски Скорби» Эрнста Неизвестного, — остатки легендарной Транзитки. Сюда помещали заключённых, доставленных из Владивостока (позже — Находки и Ванино) пароходами, после чего распределяли по лагерям и приискам. Уцелевшее здание — бывший штрафной изолятор — объект культурного наследия, здесь хотят устроить музей. Решётки в оконных проёмах, битый кирпич под ногами…Километрах в 30 к востоку от Магадана — старинный рыбацкий посёлок Ола. Здесь в 1928 году высадился геологический десант Юрия Билибина, с чего начались большое колымское золото, Дальстрой и Магадан, где теперь есть даже ночной клуб «Билибин». Льдины с вмёрзшими камнями, выбеленный морем пла́вник… Мысы Нюкля, Атарган, Харбиз — сказочные названия, красивейшие скалы. «Ни Швейцарии, ни Альп не надо». Рыбак Женя угощает жареной корюшкой, показывает обнову: грузовик Isuzu с мостами и кунгом от «шишиги» (ГАЗ-66), раздаткой от ЗИЛ-157. Эти мужики руками могут сделать всё, нипочём не пропадут и на жизнь, кажется, смотрят куда более здраво, чем жители больших городов. На Трассе: «Пятьсот километров — тайга…»Отъезжаем от морского побережья, и температура сразу опускается: -25, -30… Парой недель раньше был вообще «полтинник». Но теперь — весна, начало марта, тепло.В посёлке Стекольном живёт Владимир Гартвик — геолог, камнерез, а вернее — поэт и философ камня. Можно бесконечно смотреть на его мозаичные самоцветные картины, агаты — ни одного одинакового, аметистовые жеоды. «Когда-то природа создала эту красоту — теперь разрушает, превращая в песок. Мы её спасаем».Покидаем пределы особой экономической зоны. Проверка: в машину заглядывает молодой бородатый гаишник.До Колымы ещё далеко — через водораздел. Текущую в Ледовитый океан, её следовало бы считать рекой скорее якутской, чем магаданской. Но слишком уж прочно к Магадану прирос титул «столицы Колымского края». Асфальт скоро закончится, но грунтовка мёрзлая, гладкая. Иногда встречаются экстренные пикеты — яркие контейнеры. Здесь можно обогреться, вызвать помощь… Отличная идея для мест, где не ловит связь и «кругом пятьсот» — не фигура речи.Заправляемся в Атке, «цены ещё магаданские». Но и они куда выше материковских: 92-й — 49 рублей, солярка — 56. Дальше — больше: АИ-92 — по 59, дизель — по 72…Поворот на Талую — знаменитый колымский курорт. Перевал Дедушкина Лысина. Неживой посёлок Мякит, где окончил школу фантаст Владимир Щербаков: руины, зияющие проёмы… Здесь много таких посёлков-призраков. И гор грунта по долинам давно перемытых старателями речек.Редкие машины — чаще грузовики, джипы. Ещё один призрак — Ларюковая. Кафе «24 часа». Борщ, минтай, свиная поджарка, палтус. Группа вахтовиков обедает.Колыма. Усть-Среднеканская ГЭС: плотина и пар над проталиной ниже по течению. Стройка начата в 1991-м, на последней советской инерции, долго буксовала. Два первых гидроагрегата пущены только в 2013-м, третий — год назад, четвёртый — на очереди. Посёлок Сеймчан, старый аэропорт — бревенчатый терем. Могилы лётчиков, погибших при перегоне ленд-лизовских самолётов с Аляски в Сибирь. В кабинете главы — непременный портрет президента. Вот что объединяет страну, кроме языка. И ещё — шрифт на указателях с названиями населённых пунктов.На закате Союза в Сеймчане жило 10 тысяч человек, сейчас — впятеро меньше. Были кинотеатр, пивзавод… Теперь многие дома пустуют. Исчез даже Ленин с площади. Зато несколько лет назад построили храм.Недавно здесь хоронили 100-летнего эвена, оленевода Василия Хабаровского. Его род в своё время бежал от коллективизации на Рассоху. Это север того же Среднеканского района (размером — ровно с Португалию), добираться — только вертолётом. Нашли беглецов только в 1950-х. Подобный сюжет, нередкий для Северо-Востока, использовал Олег Куваев в романе «Правила бегства».Палатка, Герба, Кадыкчан… — аборигенные топонимы русеют, обтачиваясь в речи, как стёклышки в море. В редкоземельном топониме Улахан-Аурум слились, как две реки, якутское и латинское слова: «большое золото». Посёлок Дебин, мост через Колыму. Здесь в лагерной больнице «Левый берег» в 1946—1951 годах работал фельдшером заключённый Варлам Шаламов — автор «Колымских рассказов». Здание сохранилось, теперь это тубдиспансер. Есть в нём и Шаламовская комната-музей.Что мы знаем об этих местах, кроме «Ну, будете у нас на Колыме…» из гайдаевского фильма, песен Алешковского и Галича, рассказов Шаламова, «Крутого маршрута» Гинзбург, а теперь и фильма Дудя? Чехов запечатлел Сахалин как каторгу, и острову долго пришлось изживать это клеймо. То же — с Колымой. Дальстрой и лагеря исчезли в 1950-х, в 1991-м не стало СССР… — а мифы о Колыме не слишком видоизменились. На серьёзную тему следует говорить серьёзно; знать и помнить — но знать и помнить всё, не спекулируя и не передёргивая.И кто бы написал роман «Трасса» — о нынешней Колыме? Золото недр и душПосёлочек Штурмовой. Сахарные горы вокруг, карьер, общежития, обогатительная фабрика (у горняков слово «обогащение» имеет своё значение). Снаружи ползёт транспортёрная лента с дроблёной породой. Внутри фабрики — крутится, льётся, вибрирует, грохочет…Штольня в сопке. Рядом — тёплый контейнер. Володя, сухой, 60-летний, улыбчивый: «Чай, кофе? Прошу к печке!» «В миру» он — басист группы «Купол Бэнд», названной по чукотскому месторождению «Купол».На дороге — две лисы. Стоят, смотрят. Под ногами — обжигающе-ледяные куски кварца, в котором — золото.Случайно ли золото, соболь, газ прячутся на Севере? Сокровища не должны даваться легко — иначе обесценятся сами и разрушат человека? Сама геология обнаруживает высший замысел: скрыть драгоценное — далью и морозом?«Золото — смерть», — писал Шаламов. Но оно же — и жизнь. Золото вело сюда людей, привлекало капиталы, создавало дороги, заводы, города… Металл по-прежнему нужен стране, это экономические реалии. Говорим с директором предприятия «Сусуманзолото» Александром Чугуновым о «вольном приносе» драгметалла. Соответствующий законопроект, как ожидается, примут и опробуют для начала на Колыме, дабы «хищники» вышли из тени; посмотрим, что получится.…Колесо нашего «Лексуса» режет скальник. Ремонт «шнурком» на ветру, на перевале, при -27. Редкий кайф.Город Сусуман. Дома на сваях, бетонных «курьих ножках» — мерзлотное ноу-хау. В здании бывшей школы, построенном в 1951 году арестантами, предприниматель и фотохудожник Михаил Шибистый создал сразу два «народных музея»: Дальстроя и советского быта. «Вот велотренажёр Натальи Хаютиной — приёмной дочери наркома Ежова. Умерла четыре года назад». На Колыму приехала сама. Писала стихи (слабые). Не отреклась от отчима, даже хотела его реабилитировать… Вот ведь тоже — судьба.Парни из горного техникума: «Окончим — уедем».В гостинице помогаем вахтовику-узбеку заполнить анкету на русском. Ничего, привыкнет.С утра -37. Морозный туман. Дым из труб идёт вверх, а потом, остывая, расползается в стороны шляпкой гриба.Головокружительные, до мокрых ладоней, перевалы Лошкалах и Гаврюшка: горный серпантин, узкая снежная дорога без лееров… Не все километры — одинаковой длины. В этих местах — истоки Колымы: реки Кулу и Аян-Юрях. Золотые месторождения Наталка и Павлик, названные в честь детей геолога Дмитрия Асеева. Ручей Глухарь, где сидел актёр Георгий Жжёнов. Прямо по деревьям вдоль Трассы протянут интернет-кабель. Перевал Подумай. Посёлок Усть-Омчуг. Пьём чай в бараке 1944 года постройки, и какой же мелкой и потусторонней кажется отсюда та — городская, телевизионная повестка…Едем дальше. На склоне лежат уже несколько лет две сорвавшиеся фуры. На обочине — помятый Terrano; мужик голосует. Тормозим. Джип лёг набок, его уже поставили на колёса, но теперь нужно масло на доливку.…С 1991 года население Колымы и Чукотки сократилось втрое. Крушение СССР стало крахом северного проекта: деиндустриализация, депопуляция… Сейчас, кажется, интерес к Северу понемногу возвращается: углеводороды, шельф, Севморпуть, опять же — глобальное потепление. Может, и приставка «де-» растворится, как айсберги? Пойдём ли мы снова на север и восток, как шли веками? Север — имею в виду не компасный румб, а территорию и общность, сплав географии с демографией, — нельзя бросать. Как нельзя забывать вековой опыт. Это урок России миру: полноценное, не вахтовое жизнеустройство в высоких широтах, «холодная ковка» особых людей. Много раз убеждался: чем суровее климат и меньше вокруг людей, тем теплее их отношение к ближнему и дальнему.Жизнь есть не только за МКАД, но и за 60-й параллелью. А к холоду привыкаешь. Быстрее, чем к жаре.…Мы замыкаем золотое колымское кольцо, возвращаемся в Магадан. На одометре прибавилось 1620 километров. Может, коронавирус приведёт к временному импортозамещению в туризме — и мы поедем не в «Тай», а на Байкал, Урал, Алтай, Камчатку или вот Колыму? Это по-настоящему крутой маршрут.«Волшебная Колыма» — называется книга, написанная Андреем Усачёвым, проиллюстрированная Игорем Олейниковым и выпущенная магаданским издателем Павлом Ждановым («Охотник»). Именно так.Колыма жива. Колыма тепла. Колыма занята делом.