Анатолий Махсон: Лечить рак по ОМС можно. Но очень сложно

4 февраля – Международный день борьбы с раком, одним из самых страшных заболеваний нашего времени. В России же в этот день 142 врача-онколога призвали Минздрав наладить закупку лекарств для онкобольных и напомнили о своих претензиях к качеству отечественных дженериков. О том, меняется ли что-то в системе лечения онкобольных, «Собеседник» поговорил с профессором, доктором мед. наук, заслуженным врачом РФ, хирургом-онкологом Анатолием Махсоном. Кто, где и почему чаще болеет раком: интервью с онкологом Цифры По статистике в России вылечиваются порядка 54% больных онкологией (за границей – чуть больше 60%). Но это на круг. Если взять базалиомы, или рак молочной железы, там 98% излечения. А есть нозологии, которые хуже лечатся. Есть показатель «запущенности»: порядка 25% людей умирают в первый год после выявления у них злокачественной опухоли. Это значит, что заболевание выявлено на 3–4-й стадии. Если через 5–10 лет после лечения болезнь не возвращается, человека считают вылеченным. В мире, по данным ВОЗ, таких 43,8 млн чел. Чем человек старше, тем больше вероятность заболеть онкологией. Средний возраст больных злокачественными опухолями – около 58 лет. В 2018-м в России было выявлено 624.709 заболевших, на 1,2% больше, чем в 2017-м. Наибольшая распространенность онкозаболеваний в 2018-м была зафиксирована в Курской обл., Мордовии, Краснодарском крае, Калужской и Псковской обл. А фонд не платит... – Вы сейчас работаете в группе клиник «Объединенные медицинские системы» (входит 11 клиник Москвы и Подмосковья. – Ред.) заместителем медицинского директора по онкологии. А в ГК ОМС лечат по ОМС? – Так было практически до последних дней, – вздыхает Махсон. – Наш медицинский директор считает, что все лечение должно быть инновационным, качественным и бесплатным. Так и мы работали. Но столкнулись с массой проблем, связанных с ОМС. То есть мы лечим больных современно и бесплатно. Но фонд не платит. – Почему? – Насколько я понимаю, в законе все это четко не прописано. Мы отлечили по тарифам, они приняли счет. И в течение 25 дней должны заплатить. Но не платят. Причем, год, полтора… И сейчас у нас возникла проблема с лекарствами. Фонд должен нам порядка 900 млн рублей, а мы должны фирмам, которые поставляют препараты. И они уже перестают нам их давать. Скоро мы просто не сможем лечить больных бесплатно. Я говорю про фонд ОМС Московской области. Мы с ним постоянно судимся. Вот по суду деньги выплачивают. Но всячески затягивают. Ссылаются на регионы. Но при чем здесь регионы? У них же есть страховой запас, который они должны тратить на межтерриториальные расчеты, а потом брать эти деньги с территориальных фондов. При чем здесь врачи и больные, скажите мне! – Сейчас повысили тарифы ОМС на лечение онкологии. Сумм хватает? – Если бы вовремя платили… А так хватает. Может, не на всё. Но большинство видов опухолей становится доступно лечить современными препаратами. В Москве сейчас оплачивают отдельно лекарства 10 наиболее частых нозологий. Лечение может стоить 32 тыс. руб., а препарат – 150 тыс. И ФОМС города его оплатит. В Москве сейчас проблемы с лекарствами уменьшились. А вот в Подмосковье действует тариф. И там гораздо сложнее лечиться. Дженерики – Онкологи выступают против отечественных дженериков. Они и впрямь намного хуже? – Качество у них разное. Надо рассматривать каждый конкретный случай. Есть неплохие, есть не очень плохие… Зависит от фармпроизводителя. Знаете, чем отличаются наши дженерики от иностранных? Зарубежный проходит такие же испытания, как и новый препарат, а у нас это формальность… – Отсюда побочные действия у наших? – Могут быть. И есть. Это зависит от очистки. Знаю случаи, когда больные жалуются: на оригинальном препарате они чувствовали себя хорошо, а начали принимать наш – тут же пошло ухудшение. Но самое главное – мы не знаем, как они действуют. Вот когда пройдет лет 5, тогда и будет ясно: больше людей умирают от дженериков или нет. Прорывные методы – Широко ли в России применяют новые препараты? – Где как. Сейчас в основном проводят иммунотерапию, применяя новый класс препаратов. Не так давно японец и американец получили каждый по Нобелевской премии за то, что нашли механизм защиты опухоли от иммунной системы организма. Оказалось, на опухолевых клетках есть специальные рецепторы, которые обманывают свои лимфоциты. Лимфоцит подходит, соединяется, а ему «говорят»: я не опухоль. И он уходит. Сейчас есть препараты, которые блокируют эти рецепторы, и иммунные клетки начинают убивать опухоль. Появились возможности излечивать то, что раньше не лечилось. Скажем, меланому. Результаты неплохие – процентов 40 полных ремиссий при 4-й стадии опухоли. То есть можно вылечить 4 из 10 человек, которые были обречены. У нас были больные с метастазами уже в легких, печени… А на этом препарате – полная ремиссия. Но, конечно, нельзя сказать: дали новое лекарство – и всех вылечили. Это новейший класс лекарств. Они сейчас исследуются и при разных заболеваниях показывают эффективность иногда в разы выше, чем прежние. – Все это без операции? – А четвертая стадия не оперируется. У нас есть больная, которая давно лечилась в Израиле этими препаратами (хотя они тогда еще не были зарегистрированы), у нее были множественные метастазы… А сейчас – полная ремиссия. С тех пор прошло уже 4 года, а ей отводили всего год. – И россияне могут этими препаратами воспользоваться? Они есть? – Ну, не все, но есть. Что касается «воспользоваться»… В платной системе это мало кто себе может позволить (это 4–5 млн в год за лечение). А в системе ОМС сразу все становится сложным, хотя мы пытаемся. – И все-таки есть способы сделать это по ОМС? – По России картина очень разная. Например, когда я работал в «МЕДСИ», к нам на иммунотерапию больной летал с Камчатки, хотя это лечение и стоило 450 тысяч за два месяца (один цикл), потому что там он вообще не мог получить такое лечение. Он прилетал раз в две недели (на самолет у жителей дальних регионов есть большие льготы). Зато рак легкого вылечили. И он сейчас жив. Препарат подарил ему жизнь: раньше у него было шансов, а после лечения живет уже третий год, и в свои 70 лет катается на горных лыжах. Есть шанс лечить новыми препаратами и по ОМС. Но сложно. Потому что даже если лекарство включено в перечень и зарегистрировано, фонд ОМС, как я уже говорил, может не перечислить деньги. Выявить раньше – Года два назад в Москве в поликлиниках проводили массовое обследование женщин на выявление рака груди, мужчин – на рак простаты. Брали кровь, потом по e-mail высылали результаты. Это информативно? – Раннюю форму рака выявить анализами крови невозможно. Нет специфического анализа. Во-первых, маркер на ранних стадиях может не повышаться (и чаще всего так и происходит). Во-вторых, он может повышаться и от воспаления, и от других причин. – При этом на проведение анализа, подозреваю, было потрачено много денег… – Дело даже не в этом. Предположим, у кого-то маркер повысился. Дальше человека должны обследовать, выяснить: воспаление или что это было. Не знаю, вызывали ли потом кого-нибудь… Онкоскрининг по диспансеризации – А онкоскрининг? С прошлого года он включен в ОМС и в диспансеризацию. Это изменит ситуацию? – Говорить можно что угодно: диспансеризация не имеет никакого отношения к онкоскринингу. Это специальное обследование, рассчитанное на выявление ранних форм опухоли. Его должны проводить высококлассные специалисты. Опухоли нужно искать специальными методами, и нужно знать, что ты ищешь. Беда в том, что фактически скрининга у нас нет. Причин много: это очень дорого или нет специалистов, возможностей. Так, у нас фактически не делают скрининг на выявление рака шейки матки (должна быть проведена жидкостная цитология). Но есть и другая проблема. Возьмем маммографию (выявление рака молочной железы), раз в год ее можно сделать бесплатно. В Москве, к примеру, это хорошо налажено. Но для этого каждая женщина должна прий-ти на исследование. А она не приходит... – То есть в принципе эта работа в России не налажена? – Наладить скрининг нормально не удается пока не только в России, но и везде в мире. Единственная страна, которая хорошо организовала эту работу – Япония. Там сразу определили, кто платит. Сегодня в Японии одно исследование обходится где-то в 1000$. То есть 100 человек обследовали по полной программе, а выявили заболевание лишь у двоих… Значит, стоимость выявления одной опухоли – 50 тыс. $. В Японии скрининг (а это и КТ легких, и УЗИ, и – если есть показания – гастроскопия и колоноскопия, и т.д.) проходят за 6 часов, в один день (оплачивает это работодатель). Но если человек не прошел скрининг, а потом заболел, он уже сам будет оплачивать свое лечение. Если прошел, но заболел, то будет оплачивать только 10% лечения, остальное – по страховке. Еще 30 лет назад Япония была на первом месте в мире по смертности от рака желудка, а сейчас – на 23-м. Вот вам скрининг. Но там это государственная программа. В Японии сегодня выявляют до 60% ранних раков желудка. А у нас – хорошо, если 1%… Советы доктора Если вы испытываете постоянную усталость, потеете, появился странный зуд, не отмахивайтесь от этих симптомов, сходите к врачу. Особенно если вам под 50 лет. Выявить причину непонятного состояния надо в любом случае. Ведь это может быть и симптом начинающегося онкозаболевания. Если опухоль выявлена на ранней стадии, в 90–95% случаев ее можно вылечить. Не пренебрегайте ежегодными обследованиями. * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №06-2020 под заголовком «Анатолий Махсон: Лечить рак по ОМС можно. Но очень сложно».