Игорь Решетов: Идеальным оружием против рака станет вакцина

Заболеваемость онкологией растет по-настоящему пугающими темпами по всему миру — настолько, что 4 февраля, во Всемирный день борьбы против рака, Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) предупредила о надвигающейся на человечество опасности. По оценке ВОЗ, в ближайшие два десятилетия количество раковых больных на планете может вырасти на 60%. Россия не исключение — по данным Минздрава, ежегодно в стране регистрируются сотни тысяч новых диагнозов. На самом ли деле миру грозит онкоэпидемия и можно ли взять такое заболевание, как рак, под контроль, «Инвест-Форсайту» рассказал Игорь Решетов, хирург-онколог, директор Центра онкологии Сеченовского университета, главный научный консультант Института хирургической коррекции и восстановления. В мире стали больше болеть раком — Игорь Владимирович, на самом ли деле в мире растет заболеваемость онкологией и с чем это связано? — Как это ни печально, заболеваемость онкологией действительно растет. Однако необходимо понимать, что есть рост за счет возникновения новых опухолей, но есть и за счет выявления доклинических, латентных стадий болезни. Большинство врачей считает, что основной рост идет именно за счет раннего выявления болезни. И это очень хорошо, ведь, извините за грубость, мы получаем перспективных пациентов, которых реально вылечить, поскольку лечение на первой и нулевой (или Т-ноль) стадии дает очень хорошие результаты, в 90% приводя к излечению от данной конкретной опухоли. Конечно, оно не приводит к излечению от болезни, ведь последняя во многом связана с серьезными изменениями генетического аппарата клетки, в частности факторов защиты и контроля за процессами деления, созревания тканей. Но для ряда диагнозов, таких как рак молочной железы, шейки матки, желудка, растет выявляемость именно ранних стадий. — Старение населения планеты влияет на эту статистику? — Да, есть и вторая составляющая: это рост заболеваемости за счет изменения структуры населения в сторону приобретения все большего процента людей старшей возрастной группы. Если еще недавно пациенты старшей возрастной группы были редкостью, их даже не знали, как лечить, то теперь это стало закономерностью. Сегодня люди преодолевают пик сердечно-сосудистых кризисов, связанных с инсультом и инфарктами, в возрасте 65–70 лет. Но затем за счет накопления соматических мутаций входят в фазу максимальных рисков по возникновению возрастных опухолей. Рак простаты — однозначно тема пожилых мужчин, рак тела матки развивается чаще у пожилых женщин. Из этого тоже складывается рост заболеваемости, и, естественно, таких проблем будет больше. — Получается, онкологические диагнозы стали «платой» за снижение смертности от сердечно-сосудистых патологий? — Это оборотная сторона прогресса. Например, появление автомобилей с максимальной степенью защиты, разведение автопотоков за счет разделительных полос снижает количество травм с летальным исходом. Частота инфарктов падает, потому что стала доступна технология стентирования, растворения тромбов. А онкология, наоборот, растет. — Стоит ли говорить, что планете грозит в будущем онкоэпидемия? — Это не более чем красивые термины. Золотое правило заключается в том, что хорошая онкологическая помощь — это хорошая организация процесса. Если мы усилим превентивную тактику, то мы однозначно возьмем под контроль заболевание. Например, подавляющее число всех раковых заболеваний составляет так называемый эпителиальный рак, развивающийся из покровного или железистого эпителия (в том числе это рак ЖКТ). И здесь есть абсолютно закономерная поэтапность развития состояния от предрака в инвазивный рак. Первый этап не возникает на пустом месте, это всегда процессы хронического воспаления, которое провоцирует слом защитных реакций; таких предраковых состояний огромное множество. Если мы будем серьезно заниматься именно ими, то — хотя я могу, конечно же, ошибаться — значительной части заболеваний просто не дадим реализоваться. — Есть такие перспективы? — Конечно, есть. В странах с малым числом населения, но с хорошей организацией экономики канцеропревенция дает очень хорошие результаты. Она дала возможность остановить те заболевания, которые потенциально могут превратиться в рак: это санация полипов, родинок и т.д. Одновременно подход выявил группу больных с нулевой, предклинической стадией болезни. Фактически они теперь излечены. Есть прекрасный национальный опыт Японии, который показал, что двукратный в течение года осмотр слизистой желудка, с хорошим качеством оптики, позволил перейти к превентивному лечению онкологии. Старение населения все изменит — Пациентов старшего возраста с диагнозом «онкология» становится больше. Как это изменит медицину? — Уже сейчас вырабатываются подходы к лечению не только самого рака, но и других заболеваний, которые накопили пациенты к своему возрасту, так называемых коморбидных состояний. Это новая данность, и вследствие этого должна меняться маршрутизация пациентов. Система моноклиник, ориентированных лишь на один вид патологий (например, специализированные онкологические диспансеры), не может справиться с новыми задачами. Здесь потребуется мультидисциплинарный штат, более широкие возможности. А значит, наступает время многопрофильных крупных клиник, скажем, на базе университетов, где за один заход пациента будут лечить по целому списку заболеваний, которые он накопил к своему возрасту. — В чем особенности такого подхода? — Важно, чтобы пациенты зрелого возраста с диагнозом «онкология» не становились отказниками. В моноклиниках, где нет кардиолога, нефролога, пульмонолога, таких пациентов нередко гоняют по кругу, отправляют лечиться по месту жительства, это занимает месяцы и приводит к ухудшению стадий. В многопрофильных клиниках можно сразу получить максимальный результат. — С какими рисками сталкиваются такие пациенты сегодня? — Случается, что диагноз «рак» сдерживает коллег от оказания помощи при обращении, будь то скорая помощь или районная поликлиника, это абсолютно типовая ситуация. Любая патология у человека с диагнозом оценивается как проявление рака, и люди умирают от неоказания помощи в связи с другой болезнью. Это, к сожалению, известная ситуация, с этим надо бороться путем диалога и просвещения врачей о возможностях современного лечения, о том, что спасенных людей много. У нас в стране более 2,5% населения — бывшие онкологические больные, то есть люди, которые прошли лечение от онкологии. И они находятся под угрозой неоказания помощи из-за диагноза. Это общемировая проблема, не только российская. — 2,5% — очень весомая цифра, выходит, растет не только число заболевших, но и выживших? — Эти цифры, конечно же, говорят об успехах в лечении, и как бы нас ни ругали за отсталость, это не соответствует реальности. Качество онкологической помощи у нас на достаточно хорошем уровне, другое дело, что она далека от идеала, усреднена и не персонализирована. А именно персонализированный подход позволяет выбрать оптимальные решения, найти вариант в случае, когда, казалось бы, все потеряно: больной получил отказ в специальном лечении. Любую сложную проблему можно разделить на отдельно стоящие задачи, выявить наиболее значимые на данный момент, устранить их и открыть возможность дальнейшей терапии. Например, именно так работает специально созданный для этого московский Институт хирургической коррекции и восстановления. В этом году там уже провели десятки уникальных операций онкобольным-«отказникам». А статистика показывает, что при персонализированном подходе пятилетняя выживаемость пациентов-«отказников» приближается к 40%, а порядка 30% пациентов из этой группы больных даже переходят в категорию «вышел из-под наблюдения». Потому что если работать исключительно по стандартам и клиническим рекомендациям, не учитывая ситуацию конкретного пациента, большинство из них может просто не уложиться в рамки шаблона. — А учреждения здравоохранения к такому подходу готовы? — Нет, потому что сама система загоняет специалистов в стандарты. Сейчас главным оценщиком лечения являются медицинские страховые компании, которые ориентируются на стандарт. Стандарт душит здравый смысл, не позволяет в полной мере индивидуализировать лечение. Именно попытки индивидуализации, выбора между вариантами лечения, позволяют достигать лучшего результата. Но индивидуальное никогда не станет «Макдональдсом». Наверное, при ряде патологий можно и многофункциональные клиники задействовать, а где-то — небольшие клиники с обращением к конкретному доктору. Сам доктор ориентируется, где правильнее пациенту лечиться: это тоже искусство врача и его профессионализм. Именно такой подход дает возможность применения высоких технологий не в поточном варианте и тщательного подбора специалистов, которые имеют самый высокий вотум доверия от пациентов. Проблема не в технологиях — Если сравнить уровень развития помощи онкологическим больным в России и за рубежом, как тут выглядит медицина? — В России серьезная проблема — огромная территория и неравноценность экономики регионов. В Москве, в региональных центрах, в федеральных учреждениях с уровнем медицины все в порядке. Но как только мы спускаемся на муниципальный уровень, сразу появляется яма. На муниципальном уровне ситуация, конечно, лучше, чем в Африке, но пока еще хуже, чем в Европе или Японии. На уровне федеральных центров, еще раз повторюсь, разницы с лечением за границей нет. Надо понимать: нигде в мире нет чудес и нет волшебников — все делают люди, и во всем мире есть сложные больные, хорошие врачи, а результат может быть как хороший, так и плохой. — Какой выход в такой ситуации есть у пациентов? — Пациенту надо очень внимательно относиться к лечению и много думать. Вместо паники нужно грамотно выбирать врача. Главное, не верить безоговорочно рекламе. Самое надежное здесь — проверенные человеческие коммуникации. Если есть врач, который лечил вашу бабушку, маму — идите к нему, это семейный подход, это то, что есть в старой доброй Европе, это надежно. Надо доверять профессионалам, но их важно выбирать по хорошей рекомендации. — Блогосфера, интернет помогает это сделать? Сегодня врачи нередко ведут личные блоги… — Да, это тоже помогает, открывает новые возможности для коммуникаций, особенно если речь идет о пациентах в разных городах страны. Другое дело, что у хорошего врача нет много времени, и в этом тоже надо отдавать себе отчет. — Какие технологии лечения рака есть в стране? — Сейчас активно развиваются технологии, предполагающие физическое воздействие на опухолевые клетки: это могут быть высокие или низкие температуры, электрические поля, лазеры. Это позволяет достигать максимального уничтожения опухолевой ткани при минимальном уроне для организма. Все активнее используются методы восстановительной хирургии, сейчас даже есть такой термин «онкопластика» — и это хороший мост надежды для пациентов. — Будет ли найдено лекарство от рака? — Надо понимать, что опухоль — обобщающее название самых разных болезней, а пытаться найти общее лечение всех болезней — это алхимия, поиск философского камня. Совершенно очевидно, что ни одно новое лекарство или технология не даст 100%-го ошарашивающего результата. Вместе с тем прогресс в терапии очевиден. Когда я был молодым врачом, часть опухолей была неизлечима, а сейчас мы переводим таких пациентов в состояние хронических онкологических больных; да, мы их не вылечиваем, но и не даем людям погибнуть. И здесь есть приложение как раз для таргетных иммунных препаратов. Другое дело, что они неоправданно дорогие, по сравнению с гигантскими капиталовложениями они дают очень скромный результат, но тем не менее он есть — и пациентам они поддерживают жизнь. — Генная инженерия может стать новым подходом в борьбе с онкологией? — Действительно, есть группа опухолей, в случае с которыми имеется предрасположенность к наследованию. Но их немного. Может быть, для них этот метод будет работать, и то не в 100% случаев. Потому что живой организм — сложнейшая структура, которая постоянно меняется. Если вы помните, сначала была Нобелевская премия за расшифровку генома, но была и за доказательство его нестабильности! Однако даже если мы спасем одного человека, этим стоит заниматься. — Каким все же может быть идеальное лекарство от рака? — В идеале, конечно, хотелось бы разработать вакцину! — А пока как можно защититься от онкологии? — Я считаю, что самое главное — избегать хронического стресса любимыми путями. Спорт, занятие любимыми вещами, больше физической активности на свежем воздухе. Многие смеются над увлечением ЗОЖ, но мы понимаем, что именно он создает условия для более успешного функционирования организма. Любой «передоз» здесь вреден. Беседовала Ольга Блинова