Мания лечения. Как мы сами заставляем себя болеть

Тревожность в обществе нарастает, особенно это чувствуется осенью. Проявляется это в агрессии и повышенной эмоциональности людей в целом и обострении личных психических проблем каждого человека в отдельности. А когда начинается сезон простуд, у некоторых обостряются различные мании, среди которых, в частности, существует и мания лечения. Что это такое — решила разобраться «Вечерняя Москва». Таких людей отлично знают и опасаются врачи. Они приходят к ним на прием, начитавшись специальной литературы и, конечно, доступного 24 часа в сутки интернета, и требуют подтвердить у них наличие той или иной болезни. Не нашедший проблему врач в сознании «мнимого больного» автоматически переходит в разряд «плохих специалистов», за что медик потом расплачивается, получив дизлайк в сети. Выходит, проблема — из числа «обоюдоострых». Найти «центр внимания» — Конечно, мании разного рода относятся к ведению психиатров, — рассуждает терапевт одного из коммерческих медицинских центров столицы Елена Топалова. — Но мне кажется, это проблема и социальная. Мания лечения в первую очередь охватывает тех людей, которые не получают дома внимания и ласки. И людей одиноких, естественно. Участковые врачи подтвердят: те, кто оформляет вызов врача на дом, часто нуждаются не столько в помощи, сколько в задушевной беседе. Правда, это не спасает врачей от проблем: когда ты четыре раза говоришь человеку, что ничем «смертельным» он не болен, ты оказываешься под прицелом жесткой критики, на тебя могут написать жалобу и все такое. — Ипохондрия известна с давних пор. В принципе, это одна из форм невроза, при которой болезнь становится предметом повышенного внимания — причем это, что очень важно, болезнь, которая в общем-то не существует, — рассказывает врач-психиатр, доктор медицинских наук, профессор Первого МГМУ им. Сеченова Андрей Жиляев. Есть несколько специфических проявлений этого состояния, подчеркивает Андрей Геннадьевич. Первый, наиболее частый и интересующий нас, — ипохондрия здоровья, когда человек концентрирует внимание на отдельных обстоятельствах жизни, якобы делающих ее более качественной. Но потом возникают проблемы. — Вот смотрите. В стремлении установить для себя правильное питание ничего плохого нет, напротив даже — это полезно и разумно, — поясняет он. — Но когда это превращается в навязчивое состояние с подсчетом граммов, когда при минимальных отходах от жестко запрограммированных списков продуктов начинается истерика, когда жизнь полностью подчинена этому сценарию и только на нем одном зациклена, — это уже ипохондрия. В этом плане у нас сегодня ситуация острая. — А вам не кажется, что таких проявлений стало больше? Если да, то почему? —Тревожность выросла в нашем обществе, вот в чем дело, и в целом, и у отдельно взятых людей. И трудностей разных много. Но искать истинные причины этих трудностей многим очень не хочется, ведь порой это довольно трудно. Почему — тоже ясно: не ровен час придется признавать свои ошибки, а это непросто. По сути, обнаружение проблемы призывает к тому, чтобы начать управлять своей жизнью, а это сложно! Альтернатива простая: сосредоточить внимание на заботе о собственном здоровье или теле. Ведь как все лихо тогда объясняется: я живу плохо не просто так, а потому, что во мне живет болезнь, она и есть источник дискомфорта. Ее нужно найти. Эта подмена становится и источником, и проявлением тревоги. Этот порочный круг замыкается и превращается в навязчивую идею, а по сути — в навязчивый невроз. Если так, то в дело должны вступать психологи и психиатры? Кажется, это несомненно. Но беда в том, что и к психологам многие наши люди относятся с недоверием, комментирует Елена Топалова, а уж к психиатрам и подавно. — Попытка объяснить тревожному пациенту, что ему нужен особый специалист, как правило, вызывает негодование. На Западе в этом смысле проще: там у каждого по персональному психологу, который только и знает, что разбирается с модными «фрустрациями» и маниями. — Не совсем согласен с коллегой по части терминологии. По моему мнению, применение слова «мания» тут, скажем так, не совсем корректно, — считает Андрей Жиляев. — Мания — это идея фикс. Вот, скажем, чтобы было понятно, одержимость чистотой — это мания. Мания — это когда человек львиную часть своей энергии посвящает чему-то одному. — Да, Андрей Геннадьевич, просто мы часто используем это слово в быту. Например, про знакомую, которая стала жестким веганом и сделала веганами своих маленьких детей, я бы сказала — у нее мания ЗОЖ, здорового образа жизни. — Кстати, тема подобного поведения к обсуждаемой нами проблеме имеет отношение! Ведь это не норма. Каждый человек волен принимать решения относительно своей жизни, но не имеет права таким образом влиять на жизнь других. Нужна пластичность. Мать не должна делать выбор за своих детей, прийти к тому или иному выбору человек должен самостоятельно, без принуждения. Простите за пример, он может вас шокировать, поскольку будет «от обратного»: такое поведение свойственно для алкоголиков и наркоманов, то есть для людей, казалось бы, стоящих на позициях, диаметрально далеких от ЗОЖ. Как ведут себя алкоголик или наркоман? Им по разным причинам, в том числе по психологическим, важно быть окруженными подобными же людьми. Им важно знать, что они не одиноки, что у них есть свой круг, что они не изгои. Вот и беда многих невротических особ в том, что они склонны к тиражированию своих убеждений во внешнюю среду, что чрезвычайно горько. Любят собирать «адептов» под свои знамена и люди, «помешанные» на пластике. Печальные результаты болезненного желания перемен — того же, по сути, лечения, давно всем известен. — Мне неизвестны люди, полностью, на сто процентов удовлетворенные своим обликом. Правда, чрезмерно предвзятое отношение к собственной внешности смягчается с возрастом, что картины не меняет: люди, считающие, что все неприятности их жизни происходят от их несовершенного внешнего облика, нередко становятся клиентами пластических хирургов. И это «засада», ведь исправление физических погрешностей от психологических комплексов не избавляет, — рассказывает психолог, писательница Наталья Толстая. — Если у человека нет объективно существующего дефекта внешности — оттопыренных ушей, огромного носа или родимых пятен, а к хирургу он идет, потому что просто «все не нравится», результат известен: конфликт врача и пациента неизбежен, поскольку как можно исправить то, что и так в порядке? Пластическая операция сама по себе вызывает стресс даже у психически здоровых людей. Что же говорить о человеке, находящемся в это время не в ладу с собой! Лично я считаю необходимым проведение психологического тестирования каждого клиента пластического хирурга перед принятием ответственного решения. Оно поможет выявить истинные мотивы обращения в клинику и многое расскажет о человеке. Даже хотя подавляющая часть пациентов не имеет психических расстройств, я могу выделить несколько категорий людей, иметь дело с которыми пластическим хирургам, мягко говоря, нежелательно: это перфекционисты (они докапываются до малейших даже не изъянов, а штришков, мешающих им стать идеальными), заядлые «игроки» (те, кто стремится переделать все и сразу) и «товарищи со странностями» — те, у кого невооруженным глазом видно наличие психических проблем. Самое главное — объяснить пациенту, что резкий поворот в сторону искусственной красивости не изменит кардинально его личной жизни и не наладит отношений с людьми. В лучшем случае пластика даст «картинку». Большего от нее требовать бесполезно. Природа боли Впрочем, пластика — тема отдельная. О ней говорят чаще и больше, чем о проблемах более скрытых, но и более глубинных. — У нас почти эпидемия ипохондрии, — констатирует Андрей Жиляев. — Во всяком случае, эта тема с повышением активности стрессовых реакций становится все более острой. Тем паче интернет дает возможность тиражировать свой выбор и свои «представления о великом», а значит — создавать своего рода клоны, которые будут заниматься подражательством, находя в нем способы решения своих собственных психологических проблем. — Вы сказали — эпидемия? Это не оговорка? — Да, эпидемия. И такая эпидемия — показатель психологического здоровья общества. Проблема неврозов и психосоматических заболеваний в том, что под реальные условия личных психодрам люди подставляют свое здоровье. Ведь гораздо легче объяснить ту или иную проблему проблемами со здоровьем. Скажем, неудачу в профессии или самореализации объяснить не тем, что ты сделал ошибочные выводы и совершил неверные шаги, а тем, что чувствуешь себя больным. А навязчивые страхи становятся тем подтекстом, на котором может вырастать все что угодно. — Вы о психосоматике? — Подвожу к ней. Закономерность развития психосоматики определяется сочетанием двух вещей: длительным истощающим нервным напряжением и наличием некого «слабого места». Приведу пример. Сейчас, скажем, многие жалуются на боли в суставах. При этом довольно часто врачи не находят у пациента каких-то глобальных симптомов серьезных нарушений. Но ведь запрос пациента надо удовлетворять! И чтобы это сделать, врачи, собственно, сами начинают невольно усиливать влияние тех факторов, которые являются недостаточными. Найти слабые места можно всегда… — Но боли-то у людей есть! Они страдают. — Есть. И теперь — маленький нюанс. Чувствительность к боли в организме поддерживается соотношением определенных веществ в мозге. И так называемая антиноцицептивная система подавления боли завязана на те же самые вещества, в частности на гормоны серотонин и эндорфины, которые избыточно расходуются при стрессе. Если возникает недостаток этих веществ, болевой сигнал воспринимается мозгом активнее. Грубо говоря: есть, скажем, какая-то точка износа в суставе (а она есть к определенному возрасту у всех), но сигналы, идущие от нее в мозг подавляются — за счет усилий этой антиноцицептивной системы. Если же система «проседает», что бывает при стрессе, то боль воспринимается более остро, хотя сам источник боли качественно не изменился. Но человек чувствует боль, и сильную! В этом случае современная так называемая доказательная медицина, увы, сосредотачивается на решении местных проблем — том же лечении суставов. Хотя дело не в них. — Но вспоминается перефразированный на современный лад лозунг: «Стресс — всему голова!» — А как его не вспомнить… Еще пример. Вот, скажем, вы входите в новое для вас помещение и, первый раз сделав вдох, чувствуете запах этого помещения. Но побыли там минуту — и запах чувствовать перестали. Он что, исчез? Нет. Но ваш организм к нему адаптировался, «успокоился» и отключил чувствительность. Если же в такой ситуации окажется человек, находящийся в состоянии истощающего стресса, его реакция будет иной: у него возникнет раздражение носоглотки, он закашляется, может возникнуть и бронхоспазм. Или вот у нас, городских жителей, часто в силу особенностей питания и воды, нередко образуется песок в почках. Прохождение этих мелких песчинок «на выход» мы не ощущаем. Но в состоянии стресса сигнал получается острым, возникает спазм мочевыводящих путей, и человек ощущает боль. Не знаю, помните ли вы, но на рубеже 1990-х у нас появились лихие бригады с портативными переносными аппаратами УЗИ. Они ездили по предприятиям и диагностировали у многих наличие этого самого песка, о чем тут же людям и сообщали. Человек сосредотачивался на этом, и начинались переживания — как же так?! По законам психологии это усиливало ощущения: стресс вызывал спазм, а спазм — боль и все остальное. Необъявленная эпидемия — Андрей Геннадьевич, вы говорите об этом просто, но тема вас явно «напрягает». Все серьезно? — Да, потому что самая серьезная и большая, хотя и скрытая от глаз стороннего наблюдателя эпидемия, которую мы переживаем, и она на самом деле гораздо более объемна и опасна, чем многие из находящихся на слуху инфекций. Я имею в виду эпидемию психосоматических заболеваний. И, к слову, по прогнозам экспертов ВОЗ, депрессия становится, а скоро точно станет самым распространенным заболеванием человечества. А многие болезни — это одна лишь честная экстраполяция этого процесса. — Тогда вопрос по теме, и он в душах многих родителей, я уверена, найдет отклик. Коротко: у моих знакомых дочка болела много в детстве, вечно маялась «мокрым носом» и горлом. Теперь у нее все время болят ножки. Она еще маленькая, жалко ее ужасно, плачет, родителям регулярно звонят из школы: заберите ребенка, ноги болят, плохо… Анализы сделали, ничего не нашли! Ну не может же человечек десяти лет от роду выдумывать такое, придуриваться… — Нет-нет, она не «придуривается», конечно! Могу предположить, что с ней, хотя ребенка и не видел. Существуют разные градации заболеваний: есть психосоматические, а есть соматопсихические расстройства. Например, вы болеете гриппом. Это же не психогенное заболевание, но при этом вы психологически чувствуете себя плохо. Если, к примеру, у вас нет температуры, не болит горло, не течет из носа, а есть только интоксикация, даже сведущему в самоанализе человеку несложно спутать начинающееся заболевание и «простую усталость», тут нужен специалист. Вполне возможно, что у девочки есть то, что называется психосоматической реакцией. Вы сказали: она много болела, «вечные» сопли? Возможно, она переживает сейчас первую ревматическую атаку — слабенькую, не ревматоидную! То есть в носоглотке ее живут микробы, которые влияют на систему сосудов. За счет стрессового воздействия проявления ревматизма у нее усиливаются. Когда что-то есть, в присутствии стресса это «что-то» проявляется более жестко. А есть еще и другое состояние, причем термин, описывающий его, Андрей Жиляев придумал сам, защитил в диссертации и справедливо им гордится. — Есть еще сверхценные ипохондрические страхи. Что в этом термине? В него включен страх за здоровье — ипохондрический. Есть слабинка в организме — вот он и фиксируется. Но отношение к этом страху у человека другое: он с ним не борется, поскольку внутренне убежден, что его опасения верны. Человек, который действительно хочет избавиться от боли и недугов, отдаст все что угодно, за возможное исцеление. Но если это носит сверхценный характер, то человек откажется от вашего предложения пойти к другому специалисту. Он все давно про себя решил, других точек зрения ему не надо, и к врачам он ходит не для того, чтобы найти истину, а чтобы получить подтверждение своим догадкам и убеждениям. Это сложное состояние трудно, но лечится. И это точка, в которой происходит перерастание любой болезни в психосоматическое расстройство. Это означает, что человек перестал чувствовать болезнь, но начал над ней думать. Перестройка всего мышления! — А что делать в таком случае, как у этой малышки? — Лечить. Пройти детальное обследование — не боясь того, что будет выявлено отсутствие органических изменений, характерных для той или иной болезни. Поймите, хронические болезни девочки — это и есть та постоянная истощающая ситуация, обусловившая соматическую и психическую реакции. Токсины из невылеченного носа распространяются по организму, организм перестает с ними справляться. Так создается предпосылка для того, чтобы в мозгу человека закреплялись быстрые и надежные невротические реакции. Итог: скорее всего, у девочки сочетание в виде соматической проблемы в виде хронической носоглоточной инфекции и… Ну, вы поняли. — Все сложно, но и просто... — Кстати, мы не так давно провели мощный эксперимент: обследовали 850 детей с проблемами развития и обучаемости в ТИНАО. Итог фантастический. У 700 детей выявились всего две проблемы, которые часто выступают в сочетании: гипоксия в родах и раннем периоде развития и назофарингиальная инфекция. После устранения этой проблемы детей перестали называть «трудными». Те дети, которые шли по категории «с особенностями развития» вдруг выравнивались настолько, что родители просто боялись поверить в это! А в зоне риска осталось лишь 150 детей, понимаете? У 700 «устаканивалось» поведение, повысились обучаемость и успеваемость. Это я к тому, что очень жаль, что мы потеряли такое наше завоевание, как санации, популярные в советские времена. Это понятие существовало в СССР наравне с понятием «лечение». Помните же УВЧ, наверное? — Еще бы не помнить. — Уверен — уничтожили санацию, болезни затихли, перейдя в хронические, отсюда и пошли эти негативные усиления, которые мы «расхлебываем». Ведь это достижение бесплатной тогда медицины позволяло под контролем держать эпидемиологическую ситуацию в школах. А сейчас есть прекрасные установки для обеззараживания воздуха, которые безвредны, в отличие от старых, но это отчего-то не делается. — Ну а выводы какие мы сделаем из всего сказанного, кроме огорчения по поводу утраченной привычки санировать полости носа и горла? Я без шуток. — Главный — что людей, заботящихся о здоровье, проявляющих к нему внимание, нельзя огульно записывать в маниакальные ипохондрики. И о том, что общество наше находится не в лучшем психологическом и психическом состоянии. КСТАТИ По данным некоторых исследователей, больные ипохондрией составляют 14% от общего количества пациентов, обращающихся за помощью в медучреждения. У мужчин ипохондрия обычно развивается после 30 лет, у женщин — после 40. Некоторые ученые полагают, что ипохондрия — это патологически заостренный инстинкт самосохранения, одно из проявлений страха смерти, а другие рассматривают ее как «неумение болеть», которое может проявляться и патологически острыми, и патологически слабыми реакциями на нарушения в работе организма. Чаще всего опасения ипохондриков связаны с состоянием сердечно-сосудистой системы, мочеполовой системы, желудочно-кишечного тракта и головного мозга. Больные ипохондрией часто отмечают ощущение покалывания, онемения или ползания мурашек. В легкой транзиторной форме ипохондрические переживания иногда возникают у студентов медицинских университетов («болезнь третьего курса»). В ТЕМУ В качестве экзогенных факторов, обуславливающих развитие ипохондрии, психологи рассматривают чрезмерное и беспокойство родителей по поводу самочувствия ребенка и тяжелые или длительно текущие заболевания в раннем возрасте. Читайте также: Психолог рассказала, как эмоции связаны с болезнями