Фармацевтика 21 века: когда изобретут лекарство от рака? (лекция)

В Москве при поддержке Фонда Росконгресс и телеканала "Доктор" 4-5 октября прошел X форум VESTIFINANCE, который продолжил серию выступлений известных российских экспертов на тему "Следующие 20 лет". Юбилейный Форум был посвящен одной из самых значимых для каждого человека тем – здоровью и развитию медицины будущего. Новые средства лечения рака, будущее фармацевтики, клонирование человека и редактирование ДНК, выращивание органов и тканей - эти и другие вопросы были подняты на форуме. Генеральный директор биотехнологической компании BIOCAD Дмитрий Морозов отметил в своей лекции, что разработка фармацевтических лекарств против онкологических заболеваний в России сейчас занимает уверенную позицию на мировом рынке. Спикер отметил, что сложно точно предсказать через сколько лет появится лекарство от рака, но важно понимать, что рак в 21 веке – это не приговор, а просто изменение жизни. Если обратиться к общей теории Дарвина и предположить, что люди произошли от приматов, то стоит вспомнить, что самый большой срок жизни примата - 30 лет. То есть, получается, что нам природа дала тело, ресурс которого рассчитан где-то на 30 лет. И люди столько примерно и жили много-много веков назад, тогда продолжительность жизни была очень небольшая. Люди погибали от банальных инфекционных заболеваний, а онкологические заболевания или возрастные проблемы особо никого не волновали – люди просто не доживали до того возраста, когда на первый план выходили именно эти заболевания. Что произошло дальше? Вакцинация и санитарно-эпидемиологические нормы спасли миллионы жизней, а глобальные эпидемии отошли на второй план. В итоге, люди стали жить дольше и перестали умирать от инфекций, которые подстерегали на каждом шагу. И вот, после того, как удалось избежать угроз, исходящих от внешних природных факторов, оказалось, что наше тело не приспособлено для того долгого периода жизни, который мы с вами хотели бы иметь. Природа несправедливо поступает с нами – если человек вырабатывает свой ресурс, то он как бы и не нужен. Пример - когда у женщины прекращается детородный возраст, очень резко обостряется потенциал выявления онкологических заболеваний. Но люди не хотят мириться с этим, не соглашаются на то, что предначертано природой. И никто не может понять, почему включается заложенный в нас природный механизм, который отвечает за смену поколений. Возникает вопрос: а что же делать? Важно понимать, что в организме что-то произошло, нужно как можно быстрее узнать об этом. И чем быстрее мы об этом узнаем, тем быстрее мы сможем использовать тот инструментарий, который, на сегодняшний момент доступен для лечения. Так сложилось, что большинство усилий современной фармацевтической науки сейчас направлено на решение сложных проблем - онкология, возрастные нейродегенеративные изменения, аутоиммунные заболевания. Но, к сожалению, даже при том уровне знаний, которые сейчас существуют, человечество еще не может полностью искоренить все эти заболевания. Поэтому весь мир пытается добыть новые знания, которые позволят решить эти глобальные проблемы. Вы помните, про СПИД, вирус иммунодефицита человека, все говорили, что это чума 20-ого века. Сложное инфекционное заболевание, у вируса очень сложная адаптивная система. Но большое количество научных коллективов и фармацевтических компаний стало решать эту проблему и, на сегодняшний момент то, что когда-то считали практически неизлечимым заболеванием, сейчас полностью контролируемо. Современная медицина позволяет летальное заболевание перевести в фазу контролируемого, что позволяет человеку сохранить определенное качество жизни, дальше трудиться, продолжать свою социальную активность и так далее. На сегодняшний момент мы чётко знаем, что, когда мы говорим о вирусе иммунодефицита человека, курс ингибиторов вирусной активности позволяет полностью контролировать эту ситуацию. Есть вероятность, что в работе с онкологическими заболеваниями врачи добьются прорыва. Если это произойдет, то чем раньше выявляется заболевание, тем больше шансов неизлечимые заболевания, которые неизбежно приводили к летальному исходу, перевести в другую фазу. Можно продлить жизнь с достойным уровнем качества, либо перевести недуг в хроническое заболевание. Надо осознать, что, когда мы говорим об онкологических заболеваниях, это не приговор. Это огромный сигнал, который говорит: «Внимание! Сейчас жизнь изменится». И как эта жизнь изменится, мы сейчас и поговорим. В настоящее время появляются разные новые препараты и терапии, которые всегда дают пациенту шанс. Если мы можем на раннем периоде выявить такое заболевание и начать работать с тем инструментарием, который сейчас доступен, то может так случиться, что в рамках программы продления жизни онкологического больного появятся новые поколения препаратов, которые окажут существенное действие и существенно продлят жизнь, и возможно вылечат. Онкологические заболевания не приговор и надо переводить их из смертельно опасных, летальных заболеваний в хроническую фазу и стараться как можно дольше продлить жизнь человеку и обеспечивать определённый уровень качества жизни. Над этим работает практически всё мировое сообщество, потому что фармацевтический бизнес с одной стороны достаточно прагматичный и очень сложный, с другой стороны, понятно, что если не инвестировать в научные разработки, то нельзя и обеспечить конкурентоспособность своей компании, не получится придумать новые решения, в которых нуждаются люди. А новые решения появляются тогда, когда вся мировая наука работает над какой-то сложной проблематикой. В современном мире информация очень доступна, идеи не являются прерогативой какой-то одной компании. Появляются новые продукты, подходы. И постепенно мы видим, что даже при том, что мы не можем пока излечить полностью, мы можем выявить, трансформировать лечение заболевания и позволить человеку дольше оставаться со своей семьёй, вести социально-активный образ жизни и так далее. Стоит понимать, что на сегодняшний момент в лабораториях фармацевтических компаний тестируются и используются новые подходы, которых ещё нет на рынке. Сейчас огромный бум новых продуктов, не все будут клинически эффективны, но надежда есть всегда. Очевидно, что инструментарий, который используется для борьбы с таким сложным заболеванием, очень обширен. Мы видим, что и хирургия очень важна, и лучевая терапия, и сейчас очень много говорят о ядерной медицине, и о использовании высокоэнергетических источников облучения, чтобы бороться с заболеванием. Это большой комплексный подход. В ближайшее время мы ожидаем появления целого класса препаратов нового типа, которые направлены на то, чтобы демаскировать опухоль, сделать так, чтобы наша иммунная система увидела её и те механизмы, которые нам заложены природой, включились в борьбу с опухолью на внутреннем уровне защиты организма. Чем больше человечество узнает о том, как работает опухоль, какие молекулярно-биологические механизмы заложены внутри программы её жизнедеятельности, всё больше и больше появляется препаратов, которые нацелены на то, чтобы выключить тот или иной механизм, либо потребление кислорода опухолью, либо замедлить скорость, с которой она увеличивается, метастазирует. Очень много молекулярно-биологических механизмов уже сейчас исследуется в жизнедеятельности опухолевых клеток. Появляются таргетные препараты, есть шанс, что мы сможем эффективно продлевать жизнь человека. Интересно, что опухоль тоже придумывает различные механизмы защиты - происходит мутация, возникает резистентность при применении тех или иных препаратов. Опухоли становится не страшно то оружие, которое мы применяем против неё. Это бесконечная гонка. Мы сражаемся с природой, которая по какой-то причине посчитала, что данный человек ей не нужен. А мы боремся за него и стараемся сделать так, чтобы исправить этот механизм и эту несправедливость, которая была заложена в нас природой. Нет ответа на вопрос, когда мы победим онкологические заболевания. Мы много над этим работаем, но одновременно с этим, мы слишком мало знаем о причинах, которые лежат в основе возникновения. Почему эта клетка так себя ведёт? Что с ней происходит? Человечество не обладает такими знаниями, но одновременно с этим мы можем контролировать болезнь, можем бороться, можем существенно продлить жизнь для пациентов с онкологическими заболеваниями. Принципиально важным для нас является не наличие суперсовременных лекарств, а важна профилактика. Нам часто приводят опыт Японии, где люди довольно долго живут. Там очень серьезное отношение к тому, чтобы люди проходили профилактические осмотры. Например, пациент на 3-ей стадии какого-то заболевания - нонсенс. Потому что на 1-ой, 2-ой фазе должны быть выявлены те заболевания, которые присущи этим группам риска. Если мы будем жить дольше, выведем онкологические заболевания или, по крайне мере, сможем уверенно контролировать их, то дальше нас может ждать огромное количество сюрпризов. Например, рост количества аутоиммунных заболеваний. Мы зачастую не понимаем, почему иммунная система организма, призванная защищать организм, вдруг восстаёт и начинает бороться против нас. Почему образуются такие сложные заболевания как болезнь Бехтерева, системная красная волчанка, ревматоидный артрит, рассеянный склероз и т.д. Почему вдруг иммунная система разбалансировалась, врачи не знают, но мы можем купировать последствия этой разбалансировки, обеспечивая приемлемый уровень жизни для пациента и возможность нахождения его в активной социальной фазе своей жизни. Если мы уверенно будем контролировать онкологические заболевания, а это вполне возможно, мы будем контролировать аутоиммунные заболевания. Когда мы будем уверенно жить до 100 лет, появится вызовы, связанные с сохранением работоспособности головного мозга, который должен продолжать адекватно воспринимать окружающий мир. Будет множество вопросов, связанных с нашим ментальным здоровьем, с потенциально возникающими нейродегенеративными заболеваниями. Всё это мы уже сейчас наблюдаем по мере увеличения продолжительности жизни человека. Мы к этим вызовам должны быть готовы.