Сельские ФАПы в Курской области: анонимная история из Щигровского района

Анонимный источник КурскТВ поделился своим опытом работы в одном из сельских ФАПов Щигровского района. О том, в каком состоянии находится большая часть ФАПов в Курской области, ни для кого не секрет. Активисты ОНФ не раз проводили инспекторские поездки, в ходе которых выяснялось, что медицинскую помощь на селе оказывают в условиях, больше приближенных к полевым. Но наш собеседник рассказал не только об оснащении и об условиях, но и о том, как приходится выкручиваться, чтобы хоть немного иметь возможность действительно лечить людей, а не просто отсиживать свои часы. - У всех есть план выполненной работы. Есть он и фельдшеров, работающих в сельских ФАПах – не менее 1200 пациентов в год. Необходимо, чтобы в среднем фельдшер принимал 8 пациентов в день. Откуда взяться этим восьми пациентам при том, что численность деревень стремительно сокращается. Вот и приходилось выкручиваться – либо вписывать в карточки уже существующих пациентов липовые приемы, либо создавать новые больничные карточки на тех, кто проживает на участке. Человек может 10 лет ко мне не приходить, а у него в карточке будет полный набор - ОРВИ, хондроз, гипертония. Старались подбирать болезни, подходящие возрасту. К примеру, беру карточку Иванова Ивана Ивановича, 50 лет, механизатор, ну что может с ним случиться, пишем – остеохондроз. Вношу его в реестр, отвожу данные в ЦРБ, те вносят в компьютер и страховая компания оплачивает этот прием, деньги получает больница. По словам нашего собеседника, подобная практика существует на всех ФАПах. Контроля за тем, как ведутся больничные карты, никакого. Бывало так, что карточки заполнены до конца недели, написано завтрашним числом, что человек был на приеме, а на деле человек умер. Тогда этот лист просто вырывался из карточки, писалось совершенно другое. Каждый год перед осенними холодами в ФАП выдавали 100 вакцин от гриппа. Но самое большое количество, которое удавалось реально привить, это было 20 – 30 человек. Оставшиеся вакцины либо сжигались, либо выбрасывались просто в мусор. Однако в больничных картах, конечно же, все было максимально расписано так, будто сотня вакцин пошла в дело. Была и другая ситуация – не было в наличии вакцины АДСМ, но пришлось написать отчет, что вакцинация проведена успешно. Сам ФАП представляет собой старое, обшарпанное здание, практически неотапливаемое, в котором холодно и зимой, и летом. Воды нет никакой, за ней нужно идти на колонку, лампочка работает только одна, огнетушителей нет. Надо думать, что и оснащение в таком «прекрасном» помещении не радует. Работать приходилось, имея под рукой только тонометр, фонендоскоп и допотопное гинекологическое кресло. Еще один интересный момент - это аптека при ФАПе. Общественник и блогер Роман Алехин в одном из последних постов сообщили, что по инициативе ОНФ, фельдшерско-акушерским пунктам упростили лицензирование фармдеятельности, а фельдшерам разрешили продавать лекарства. Многие ФАПы уже прошли процедуру лицензирования. - Я посмотрел устав ЦРБ и увидел в нем, что ЦРБ имеет право заниматься фармдеятельностью, однако, хотя и лицензии получены, продажа происходит по мутной схеме - аптека, которая не принадлежит ЦРБ, дает по бумажке (иначе этот документ не назовешь) фельдшеру лекарства, а он реализует и потом сдает деньги в эту аптеку. Ни в одном из ФАПов, которые я с командой активистов ОНФ объездил, нет даже кассового аппарата, не говоря уже о нормальной системе учета лекарств. Так оно и есть. Никто не мешает фельдшеру, продавая, к примеру, аспирин, сказать, что он стоит не 8 рублей, а 10. Потому что человек в любом случае его купит, в противном случае, он потратит 50 рублей на поездку в город. Ценников нет, фельдшеры вольны варьировать цены как хотят. Также ЦРБ не выделяла средства на закупку препаратов для оказания неотложной помощи. - Мы делаем заявку и ЦРБ должна выделить все, что указано в заявке. Но нам ничего не выделяли, мы получали один ответ: нет денег, нет лекарств. Поэтому в экстренных случаях работники ФАПа брали лекарства… из аптеки, а после выставляли счет пациенту за таблетки, ампулы, шприцы. Жители не роптали, оплачивали, так как понимали, что такое происходит от безысходности. - Когда шли на вызов, делали то же самое. Брали лекарства из аптеки, потом люди расплачивались с нами. Иногда получалось, что не забирали сдачу рубль, два, накапливалась какая-то сумма, на нее мы могли в аптеке купить тот же нитроглицерин для нашей «экстренной» аптечки. Был один раз совершенно нелепый случай, когда врачу пытались дать взятку за справку о смерти другим числом. Престарелая жительница района скончалась в Курске, куда на зиму ее забирали дети. И скончалась очень невовремя: аккурат накануне той даты, когда ей должны были вручить ордер на льготную квартиру. Родственники вызвали скорую помощь, участкового врача, смерть была зафиксирована. А потом родственники приехали в ФАП, к территории которого умершая была прикреплена, и попросили написать справку, что умерла она в своем родном доме на два дня позже. За крупную сумму денег. Фельдшер отказалась, хоть и немало потом вытерпела и от коллег, и даже от местного руководства. Доходили до абсурдного и ситуации с оказанием помощи без страховых полисов, и с вызовом скорой помощи. На остановке упала женщина и сломала руку, когда фельдшер позвонила в скорую помощь, там уточнили, где именно произошло падение. Услышав ответ, что это произошло на остановке возле маршрутки, сказали везти на этой же маршрутке в больницу. Второй случай произошел с украинцем, который приехал в деревню в трех километрах от ФАПа к бабушке и, работая болгаркой, получил серьезную травму – скальпированную рану головы. Когда он позвонил в скорую помощь, там посоветовали для начала обратиться к фельдшеру и пациент, истекая кровью, шел три километра. - Я оказала ему первую помощь, обезболила, приложила холод, скорая приехала и забрала его. Но потом мне попало за то, что я оказывала помощь человеку без российского страхового полиса. Но поступить по-другому я не могла, как я могу перешагнуть через человека, пусть даже он из другого государства. Кажется, что такого быть не может и должно. Особенно сейчас, когда на федеральном уровне делается все, чтобы улучшить жизнь и работу медиков. Только когда же эти изменения произойдут в глубинке, вопрос риторический.