Григорий Ройтберг: «Сделать жизнь бесконечной – убить цивилизацию»

В России сегодня насчитывается минимум 3,5 млн онкологических больных: столько пациентов по итогам 2017 г. состояло на учете в онкологических учреждениях страны. Число пациентов с печальным диагнозом увеличивается из года в год – в 2017 г. новых диагнозов был поставлено на 3% больше. Больные онкологией в России живут значительно меньше, чем в развитых станах Запада: уровень выживаемости не превышает 40% и сравним с аналогичными показателями в Африке. В числе причин – низкий уровень первичной диагностики и необеспеченность необходимой медицинской техникой. Так, лишь 10% нуждающихся в лучевой диагностике онкобольных могут получить помощь. А почти 40% диагнозов ставится, когда заболевание достигло 3 и 4 стадии. Ситуацию обещает исправить реализация национального проекта «Здравоохранение», в рамках которого на борьбу с онкологией предусмотрены масштабнейшие траты – только в 2019 г. будет выделено 117,4 млрд рублей. Как бороться с онкологией, «Инвест-Форсайт» узнал у Григория Ройтберга, академика РАН и президента АО «Медицина» – частной клиники, оказывающей высокотехнологическую помощь онкологическим пациентам. – Григорий Ефимович, каков потенциал российской медицины для борьбы с онкологией? – Уровень диагностики и лечения онкологических заболеваний в России до недавнего времени был на низком уровне, поэтому потенциал высок. Если будут выполнены президентские указы и онкологическая программа, то к 2023 году для борьбы с онкологическими заболеваниями мы будем иметь такие же возможности, как наши более продвинутые зарубежные коллеги. Не только Москва – вся Россия целиком. – Достижимая ли это задача? – Это сложно. Создание материально-технической базы – только часть задачи. Поставить томографы недостаточно. Другая часть – в докторах. Уровень врачей-онкологов, мягко говоря, низкий: сегодня нет учебников, по которым они должны квалифицированно учиться. Нет преподавателей, которые должны учить. И не менее важная часть задачи – мотивация населения на раннюю диагностику и профилактику. Сегодня россияне даже под угрозой болезни не хотят что-то делать, хотя бы бесплатно проходить диспансеризацию. Здесь нужно только время. Борьба с онкологическими заболеваниями – многоступенчатый процесс. – На уровень оказания онкологической помощи каких стран ориентируемся? – По научным изысканиям сегодня впереди планеты всей США. Но мир же маленький, все пользуются компьютерами, следят за научными конференциями, и оказывается, что сегодня суперизобретение через два года становится доступным всем. Сегодня в развитых странах, таких как США и страны Западной Европы, продолжительность жизни онкопациента после постановки диагноза составляет в среднем 15 лет, причем с качеством, как до заболевания. Вот к чему нам нужно стремиться. – Какие сейчас показатели в России? – На самом деле мне трудно сказать: официальных данных не существует. Около 5 лет назад академик Валерий Чиссов, бывший тогда главным онкологом России, говорил, что продолжительность жизни онкологического больного после постановки диагноза составляет 2,5 года. В мире тогда было около 12-14 лет. Когда Татьяна Голикова была министром здравоохранения, она подтвердила эти данные. Не думаю, что сегодня образовался какой-то серьезный рывок. Это не может произойти в один год, нужно время. Продолжительность жизни онкобольного зависит в том числе от ранней постановки диагноза, а с этим целая цепочка проблем: оборудование, профессиональные кадры, преподаватели для этих кадров. – Что клиника АО «Медицина» может сегодня предложить заболевшему человеку? – Все. Мы можем предложить заболевшему человеку диагностику, лечение и уровень комфорта, который он получит в лучших клиниках зарубежных стран, передовых с точки зрения борьбы с онкологией. АО «Медицина» аккредитовано по самым строгим и уважаемым в мировом профессиональном медицинском сообществе международным стандартам качества медицинской помощи Joint Commission International (JCI). Оборудование у нас даже лучше, потому что мы его меняем раз в 6 лет, а производители – мировые лидеры на рынке медицинского оборудования (Siemens, GE, Philips, Varian); у нас те же лекарства, что в развитых европейских странах, квалифицированные врачи. Но без ранней диагностики даже мы ничего сделать не можем: надо, чтобы люди сами были заинтересованы в сохранении здоровья и приходили на скрининг. – Как помогают лечению онкологических заболеваний новые технологии, искусственный интеллект? – У нас в клинике установлены линейные ускорители TrueBeam американской компании Varian, позволяющие проводить высокоточную гипофракционную лучевую терапию. Самое дорогое в этой машине – и это, к слову, являлось причиной, из-за которой мы боялись, что нам запретят ее покупать, – мощнейшие компьютеры (ведь это продукция двойного назначения). Там облучение идет от 124 коллиматоров, и компьютер, понимая, что пациент, например, вздохнул, с помощью этих коллиматоров регулирует пучок облучения так, чтобы он был направлен только в точку, которую задал врач. У нас это оборудование работает с 2012 г., в США – с 2008 г. Это не искусственный интеллект, но что-то необыкновенное: человек никогда не сможет с такой скоростью принимать решения – счет идет даже на доли секунды. – Какие прорывы за последнее время произошли в лечении онкологии? – Единого прорыва сегодня нет, каждый раз возникает что-то, и мы думаем: все, с этим заболеванием покончено. Пока мы не видим окончательного решения. Но каждый из шагов является прорывом, цена которого – 3 года продления человеческой жизни. Сейчас появилась новая терапия CAR T-Cell – все об этом говорят. Мы не знаем точно, что будет, но для некоторых форм лимфомы и лейкемии сегодня это способ излечивания. Неизвестно, что будет дальше, излечивание ли это: наблюдения пока небольшие, не больше 2 лет. Но 2 года как в США стали проводить эту терапию пациентам с некоторыми видами лимфомы и некоторыми видами лейкемии, которые считались безнадежными, а через месяц они выздоравливали. Звучит похоже на сказку. Препарат уже официально продается, но пока только в США. – Как все-таки нам окончательно победить онкологию? – Пока нет метода, который бы ее победил. Но у нас много других заболеваний, с которыми такая же ситуация. Почему все говорят только об онкологии? Разве реконструкция позвоночника при генетической патологии – не проблема? А десятки и сотни других заболеваний? Те же болезни соединительно-тканной системы, аутоимунные процессы. В онкологии есть успехи, но никогда мы не решим проблему окончательно, потому что человек не может жить вечно. Не дай бог! Это будет конец цивилизации. Как врач я буду делать все, чтобы максимально продлить пациенту жизнь, как человек, который размышляет… Продлить жизнь – это одно, сделать жизнь бесконечной – это убить цивилизацию. Беседовала Ольга Блинова