Канцерофобия: диагноз, который нужно победить обществу
Если говорить о нашем обществе, то эта неделя прошла прямо-таки в яростной дискуссии после того, как появилась новость, что жильцы одного из подъездов московского дома подписали петицию за отселение от себя детей, которые проходят курс лечения от онкологического заболевания. Мол, они в масках и бинтах заразны. И вообще, на страдания неприятно смотреть. Мол, мы живем в другом, здоровом, мире. И хотим продолжать так жить. Важно, что ровно такая позиция нашла поддержку и в Сети, хотя, справедливости ради, не у всех. Инициатором сбора подписей стала старшая по подъезду Елена Аллина, а как раз в этом подъезде квартиру для семей с детьми, что приезжают со всей России в детский онкоцентр имени Димы Рогачева, снимает благотворительный фонд "Подари жизнь". Между лекарственными курсами детям не обязательно жить в больничных палатах, а лучше быть дома, пусть даже в съемной квартире. Подавляющее большинство маленьких пациентов Центра имеют хороший прогноз и выздоравливают, но моральная ситуация, в которую попадают семьи, что вступают в борьбу с раком, — это экстремальный вызов. И культура вежливости в нашем обществе сложилась, к сожалению, так, что заболеть раком стыдно. Редко, кто осмелится сказать об этом коллегам или соседям, рискуя нарваться на страх и даже брезгливость. Собственно, ровно это и произошло в московском подъезде, где люди собрали подписи за выселение онкобольных детей. Вот, как всю историю комментирует главный врач Центра имени Димы Рогачева Дмитрий Литвинов. "К сожалению, этот прецедент отражает степень, степень болезненности нашего общества, которое его постигло, за десятилетия отсутствия откровенного разговора на этические темы. Если активного диалога в обществе не происходит, мы сталкиваемся с такими ситуациями. Понятно, что существует канцерофобия". Канцерофобия — сложное слово от латинского cancer – "рак" и греческого φoβος – "страх". Это и ложный страх заразиться раком (рак не заразен), и страх обнаружить у себя рак. Канцерофобии как части культуры более полутора веков. Когда врачи научились вычленять рак как отдельный диагноз, то сразу же появилась и канцерофобия. К наводящим ужас туберкулезу и лепре присоединился рак. Но ведь тогда рак означал смертный приговор. Сейчас, благодаря российской медицине у нас совершенно другая картина. Вот таблица. При ранней диагностике мы берем первую стадию: - рак кожи — 100 % излечения; - меланома — 97 %; - рак молочной железы – 96 %; - рак легких — 60-80 %; - рак предстательной железы, в среднем, — 95 %; - рак толстого кишечника – 90 %; - рак шейки матки – 93 %. Убедительно. Вдохновляюще. Но это при ранней диагностике. Чем дольше промедление с обследованием, тем больше риск и меньше шансов. То есть, не так страшен диагноз, сколь промедление с началом лечения. То есть, не откладываем. Скорость — жизненно важна. А основное препятствие в лечении рака сегодня, что признают везде в мире, именно дремучая канцерофобия. Она словно парализует и поэтому сама по себе опасна. Ведь если человек панически боится получить онкологический диагноз, игнорирует симптомы или периодичность диспансеризации, то вероятность безвременно умереть от рака резко возрастает. Как видим, канцерофобия работает уже против самих канцерофобов. И что тогда? Не столкнется ли тогда один из жителей того самого подъезда, что подписывал петицию против онкобольных детей, уже с петицией против него самого? А почему нет? Ведь соседи так же станут бояться заразиться и не пожелают видеть чьи-либо страдания? "Рак не заразен, иначе человечество уже вымерло бы. Детей за год около 4 тысяч заболевают этим заболеванием, а взрослых на 2 порядка больше. Порядка 600 тысяч. Что будет делать этот подъезд, когда он узнает, что раковых больных взрослых в 100 раз больше, чем детей. Куда они поедут жить? У них в подъезде точно несколько человек с раком взрослых. Их тоже на помойку. Их всех выселить за сотый километр, создать резервации?", — говорит главный врач НМИЦ детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева Дмитрий Литвинов. Так что ли? Хотя всем известно, что именно от точной человеческой поддержки во многом зависит и успех лечения. Поэтому-то есть даже специальная научная дисциплина — онкопсихология. Вот у меня в руках оксфордский учебник по онкопсихологии в три пальца толщиной. Здесь много об этом, как и о том, что поддержка со стороны общества зависит от принятой в обществе культуры — культуры чувств. Ведь каждый заболевший оказывается в том самом культурном контексте, который мы все коллективно создавали. А здесь все не так просто. Мы же знаем, что щедрость и благородство, вроде как, и подразумевается у нас как норма, а на практике зачастую все выглядит проще. С одной стороны мы культивируем широту и загадочность нашей души, а с другой — раком болеть как-то стыдно, даже сказать об этом не принято, а рассчитывать можно лишь на помощь самых близких, благотворительных организаций и государства с разработанной по поручению президента масштабной стратегией борьбы с онкологическими заболеваниями. Что же до общества, то рак в нашей обыденной культуре по-прежнему запретная тема. Заболевший держит диагноз в секрете, боясь быть отвергнутым. И хоть каждая четвертая семья сталкивается с онкологией, общество все еще не единая команда в борьбе с ним. Мало солидарности, тема не очень обсуждаема, все еще много курим, деструктивно себя ведем, все еще много фатализма и много диковатой канцерофобии. Впрочем, это лишь культурная фаза, которая преодолима. Уверен, и у нас получится. Ведь отношении к раку в истории человечества менялось. До относительно недавнего времени, а люди старшего поколения помнят, что диагноз "рак" считалось верным пациенту не сообщать. Сейчас наоборот, правильно пациенту сказать все честно и окружить его заботой и поддержкой. И уж если у нас действительно рак ассоциируется со смертью, то тогда уж нужно всем объединиться против него в одну команду, а не игнорировать тех, кто в борьбе. И тогда уж, как на войне, — все для победы! В конце концов, каждый из нас строит вокруг себя, личным примером, то общество, в котором сам хочет жить. Надо это понять. А положение каждого — сегодня здоров, завтра нет, потом опять здоров или опять нет, — меняется. Ничто не вечно.
