Анатомия медицины. Старейший работник РКБ о платных врачах и чужой боли
Заслуженный врач РТ, доцент Леонид Рыбкин имеет единственную запись в трудовой книжке - более полувека он трудится в Республиканской клинической больнице, с которой они почти ровесники. РКБ отмечает в этом году юбилей - 65 лет. Он рассказал «АиФ-Казань» о том, как появилась Республиканская клиническая больница, почему врач не должен быть равнодушен к чужой боли и своем отношении к платной медицине. Про распределение Татьяна Сидорова, «АиФ-Казань»: Леонид Исаевич, врачей не хватает ни в городе, ни на селе. Стоит вернуть распределение хотя бы для бюджетников? Леонид Рыбкин: Я знаю примеры, когда распределение становилось для выпускников «аэродромом». Оказавшись, допустим, в небольшой сельской больнице, оставшись один на один с пациентом, они с азов осваивали практику. А затем поднимались всё выше и выше как в карьерном плане, так и в профессиональном. - «Записки юного врача» Михаил Булгаков начал со слов «Итак, я остался один». Ему помогал опытный фельдшер. Но в 90-е на селе ликвидировали фельдшерско-акушерские пункты. - В масштабах страны это было огромной ошибкой! Однако, несмотря на указания свыше, республика не пошла по пути оптимизации, хотя имелись перегибы. Я был тогда членом коллегии МЗ РТ, поделился опасениями с тогдашним министром К. Зыятдиновым. У нас было тогда 1800 ФАПов. Если, сказал, закроем даже половину, многие сельчане останутся без первичной доврачебной помощи. Да и народ протестует, ведь до центральной районной больницы не каждый доедет в экстренном случае. С протестами мы разбирались на местах. Практически все ФАПы сохранили. Сегодня это современные модульные конструкции, которые собирает один из заводов РТ. Здесь и оборудование, и условия. Они стоят не только в районах республики, их закупают другие регионы. А вот среди фельдшеров молодых мало. Приходят, но не распределяются. Надо иметь мужество, склонность к сельской жизни, чтобы работать. Не думаю, что распределение можно вернуть в прежнем виде. Даже целевое обучение медика на основе нескольких договоров между заинтересованными сторонами редко заканчивается возвращением выпускников в родные места. То стипендию не платили, то семью завели, то предложили аспирантуру... Молодёжный мир резко изменился, принудительное распределение по принципу «ты должен отдать долг государству за обучение» вряд ли пройдёт. Не секрет, что часть выпускников КГМУ либо вообще не работают в здравоохранении, либо нацеливают себя на собственный медицинский бизнес. Про платную медицину - То есть зарабатывание денег? - Люди идут в платные лечебницы не от хорошей жизни. Они хотят получить качество. А если кабинет или центр открыты молодым специалистом без опыта, пациент может этого и не знать. Иногда пациента надо просто внимательно выслушать, чтобы помочь. В государственных лечебных учреждениях норматив на приём каждого больного - 15 минут. А частенько ещё и так: один и тот же врач утром - в государственной больнице, потом - в платном учреждении. И он говорит пациенту: приходите ко мне вечером, немного заплатите, но всё обсудим, а сейчас некогда, очередь у кабинета. Получается, что бюджетная медицина, которой платит фонд ОМС, «переливает» людей в платную, где надо самому раскошелиться. Тогда как Конституция РФ гарантирует право каждого россиянина на бесплатную медпомощь. И ещё... Считаю, что в платной медицине должны работать только высокие профессионалы, обладающие столь же высокой ответственностью за конечный результат. Когда пациенты, недовольные результатом лечения или ставшие жертвами врачебной ошибки, ищут правды в инстанциях, то частные клиники, центры и т.п. занимают глухую оборону, избегая любых проверок... Поэтому нужна система отбора и допуска. Конечно, контроль качества медуслуг осуществляют и минздрав, и фонд ОМС, и Росздравнадзор. Но вы вряд ли припомните случай широкого и открытого обсуждения выявленных дефектов, ошибок или даже ЧП. Такая информация практически никогда не выходит «за стены». - Знаменитая корпоративная этика медиков? - Перефразируя Ильфа и Петрова, в городе К. было так много частных аптек, лечебниц и стоматполиклиник, будто человек родился, чтобы оплатить медпомощь, услышать диагноз, получить рецепт и побежать в аптеку. - ... А потом обратиться в Росздравнадзор, чтобы проверили качество лечения и медикаментов, приобретённых за свой счёт, потому что для льготников их нет в наличии? - Я этого не говорил (смеётся). Но вы правы, заметив, что и в государственных больницах не исключены ошибки. Однако там все же работают с персоналом. Воспитывают, учат, направляют на курсы повышения квалификации. Систему постдипломного образования медиков тоже, на мой взгляд, надо совершенствовать. А то прослушали лекции, сдали экзамены, получили документ - и всё! Нужны новые формы обучения курсантов, одной теории маловато в наше время. - В 90-е в КГМУ взялись готовить семейных врачей (общей практики). Но было ясно, что одинаковый подход к младенцам и старикам исключён... - Такая форма оказания медпомощи вводилась ВОЗ для стран третьего мира. Резко против были именитые российские педиатры: А. Баранов, Л. Рошаль и другие. Педиатрию отстояли. Институт семейных врачей не прижился. А вот врачей общей практики ещё готовят. Но чаще всего они вынуждены направлять пациентов к узким специалистам, если речь идёт о высококвалифицированной помощи. - Откуда берутся врачи, порой с учёными степенями, которые первым делом спрашивают пациента, платный он или нет? - Когда медицину назвали услугами, а медиков «опустили» до обслуги, это стимулировало снижение самооценки и породило комплексы. А как самоутверждаться? Только на пациентах. Но большинство моих коллег, несмотря ни на что, блюдут принципы отечественной медицины. Пока человек чувствует боль - он жив. Пока человек чувствует чужую боль - он человек. Об этом должен помнить любой врач. Про РКБ - Вы знаете историю больницы, как собственную биографию. Какие точки роста запомнились? - В 1982-84 годах мы пришли сюда с новым оборудованием, что дало толчок развитию. Кадры готовили заранее, за три предыдущих года высматривали талантливых студентов в мединституте и медучилище. РКБ сразу получила ветер в паруса. В 2011-2012 годах, в период модернизации здравоохранения, поступило оборудование нового поколения, подготовили специалистов для работы с ним. Ещё один качественный рывок. Теперь необходимо думать о следующем этапе модернизации, о создании больничной или межбольничной системы реабилитации. Речь идёт о медучреждении так называемого законченного цикла. Это необходимо как с практической, так и с экономической точки зрения, если уж мы говорим не только о качестве медпомощи, но и о качестве дальнейшей жизни пациентов. - Насколько знаю, Татарстан первым в России построил такую мощную многопрофильную больницу, не имея опыта... - Да. Структуру РКБ мы начали разрабатывать ещё в 1979 году. Главврач поручил мне заняться структурой коечного фонда. Нормативы тогда включали только хирургию, терапию, акушерство-гинекологию, травматологию, а такие профили коек, как нефрология, гематология, колопроктология, ожоговый центр, отсутствовали как понятия. Мы работали с нуля. Но итоги такой пионерской деятельности одобрил минздрав РСФСР и рекомендовал наши структурные предложения к внедрению повсюду, где планировали сооружение аналогичных больниц. В РСФСР их должны были построить 21. Сегодня в РКБ более 40 клинических отделений, коечный фонд - 1285. И есть куда расти и развиваться. - Вот только кто работать будет, если студенты КГМУ не в состоянии сдать базовый экзамен по нормальной анатомии, и недавно из вуза отчислили 100 человек... - Ну какой же врач без знания анатомии? Избрав медицину, отдай ей всё! Не можешь? Выбери другую профессию.
