El País (Испания): Изолированные и зараженные

«Дух чужаков убивает», — говорит Антонио Суэйо с высоты своих 89 лет. Первые 25 из них прошли в непроходимой сельве, в нескончаемых стычках с соседями, среди его родного племени аракмбут, обитающем на юго-востоке Перу. За все это время он не увидел ни одного городского жителя или города в бассейне Амазонки. Жилось спокойно, говорит он, и весь его умиротворенный вид подтверждает эти слова. Сын же его, Эктор, учился и в школе, и в университете, и сейчас переводит слова отца, с трудом говорящего по-испански. Антонио в волнении горячо жестикулирует и изъясняется на своем мало понятном диалекте, короткими фразами, которые при этом говорят о его знании жизни. «Однажды я съел рыбу и отравился», — рассказывает он. То, что спускается с неба Дух Антонио был сломлен. Он съел рыбу, известную как Прохилод черный (Prochilodus nigricans), и три дня промучился болями в животе. В то время никто в его народе даже не ведал о существовании таблеток, и один знахарь пропел над ним ритуальные песни, пока Антонио сжимал в руках обслюнявленные сухие листья табака. Чтобы вы поняли — для большей наглядности Антонио одновременно и рассказывает, и показывает. И он выздоровел. Его спасителя звали Айка, и он совсем не походил на тех, кто в 1950-е годы стал прилетать на самолетах, сходить с неба и приносить, по словам Антонио (которого тогда звали Сонтоне), зло и чуждость. «Это были доминиканцы», — переводит Эктор. На самом деле намерения монахов были самыми благородными, даже если некоторые из них не ведали, что творят. Эти посланники Бога принесли индейцам ножи, сковородки, хлеб, сухари, конфеты. Последние произвели настоящую необратимую революцию в жизни аракмбутов, которые не были знакомы с сахаром и другими ингредиентами конфет, и стали потреблять их в неразумных количествах. С того момента все бесповоротно изменилось, и вот однажды, впервые в их истории, они увидели в человеческих испражнениях червяков. По воспоминаниям Сонтоне, первой червяков обнаружила одна женщина, что привело ее в страшный испуг. К тому моменту одна из ее дочерей, Исабель, уже пристрастилась к сахару, и в скором времени умерла. Сейчас трудно сказать, что стало причиной — эпидемия сладкоедения или какая-то другая болезнь. Но что можно сказать точно, так это что тот первый контакт с «цивилизацией» навсегда изменил жизнь аракмбутов, их здоровье и питание. Беатрис Уэртас, антрополог и специалист по изолированным индейским племенам и их первому контакту с другими народами, услышав эту историю, подтверждает, что интеграция должна быть как можно более длительной и должна включать коммуникативные и культурные аспекты. Метод доминиканцев «смешения и группировки», когда индейцев сгоняли жить в резервациях, крайне опасен. Появление новых продуктов — тоже. Конечно, они жили не в земном раю (Сонтоне вспоминает о том, что его народ всегда воевал с соседними племенами), но судя по всему, питались они лучше. С началом конкисты, когда в 1538 году пришел испанец Педро де Кандия, а позже миссионеры, начались неизвестные ранее болезни. Дэвид Кук, историк из Флоридского международного университета, пишет об этом в своей книге «Биологическая конкиста. Болезни в Новом Свете». Лучшим оружием конкистадоров в Андах и Амазонии были корь, оспа, испанка, бубонная чума. Видимо, с ходом веков буйство болезней постепенно утихало. Но трагедия продолжалась, хоть уже в меньшем масштабе, в изолированных племенах. Новый рацион, новый иммунитет Внезапно Сонтоне вспоминает о тех временах, когда он свободно охотился на тапиров, оленей и пекари. Этих млекопитающих до сих пор едят в некоторых частях Амазонии. Для Сонтоне и его собратьев они были основной пищей. Рыболовство же было разорительно, настолько, что пойманных больших рыб (например, бурого паку) использовали в качестве приманки для гарпий. Этих хищных птиц ловили ради перьев, которые хорошо шли на стрелы. В пищу предпочитали мелкую рыбу, например, одну из вида сардин, которую называли «дасите» и чья икра была очень вкусной. Благодаря такому рациону аракмбуты были сильными и даже чуть выше, чем остальные амазонские народы. Изолированные индейские народы можно найти в Боливии, Бразилии, Колумбии, Парагвае, Эквадоре и Перу. Это кочевые или полукочевые народы, поэтому их численность определить очень трудно, но, по подсчетам специалистов, в Перу живет около 5 тысяч индейцев, которые принадлежат 10 этническим группам. В некоторых из них, например мачигенга или науа, часть племени живет в изоляции, а часть контактирует с другими людьми; в других контакт уже постоянный. Сонтоне был свидетелем всех трех этапов жизни племени и теперь рассказывает о них. Как и много веков назад, изолированные индейцы сейчас (а Сонтоне был таковым до 25 лет) находятся в условиях биологической уязвимости. Порой они умирают от обычного гриппа, который любой городской колонист побеждает уже через пару дней. По словам доктора Фернандо Мендьеты, который лечил индейцев, «их иммунная система — загадка». Коренные индейцы могут развить иммунитет против болезней их леса, но при столкновении с чужеродными инфекциями они беззащитны, и иммунные функции их организм развивает только после серьезной болезни. Однажды Фернандо Мендьета заметил, что несколько индейцев, недавно вступивших в контакт с чужестранцами, страдают от симптомов какого-то респираторного заболевания. Доктор думал, что ситуация будет ухудшаться, но неожиданным образом через пять дней заболевшие сами собой выздоровели. Единственным возможным объяснением является то, что уже ранее вирус поражал это племя, в результате чего в организмах индейцев выработались защитные механизмы. Но происходит это дорогой ценой. Мендьета рассказывает, что в данном случае с заболевшими удалось установить диалог, и выяснилось, что за один или два года до этого (восприятие времени индейцами представляет еще одну проблему при контакте с ними) по их племени прошла смертоносная эпидемия. Умерли старики и дети, и, по словам доктора, пошатнулась структура общества. Зачастую грипп с легкостью переходит в воспаление легких. С этим столкнулась Беатрис Уэртас в 2010 году, когда в юго-восточной сельве несколько заболевших детей из племени мачигенга прибыли с родителями к ней в лагерь, и выглядели они очень плохо. Губительная встреча В конце концов этих детей вылечили, и они вернулись к себе в племя. Но не всем так везет. Та же Беатрис Уэртас несколько раз становилась свидетелем эпидемий в племени мачигенга, проживающем в долинах рек Ману и Пини-Пини (недалеко от знаменитого национального парка «Ману»). В 2007 году, например, появление там студии «Цикада Филмс» привело к большим потерям. По данным Федерации коренных народов реки Мадре-де-Дьос и ее притоков, тогда умерли три ребенка и один взрослый. Студия заявила, что никто из ее сотрудников не мог стать причиной заражения. И в этом проблема: симптомы не всегда можно увидеть. Достаточно уже того, что кто-то, не зная того, принесет неизвестный для племени вирус. Поэтому власти Перу и других стран рекомендуют не вступать в контакт с коренными народами. В данном случае студии разрешили зайти на территорию проживания мачигенга. По данным организации «Сервайвл Интернешнл» («Survival International»), они увидели индейцев, одетых на европейский манер и решили пойти дальше и найти «истинных» индейцев. Если так все и было, то студия совершила серьезную и опасную ошибку. Беатрис Уэртас вспоминает еще об одном случае, произошедшем в 2003 году в районе Таякоме и Йомибато, когда 12 индейцев погибли при первом контакте с другими людьми. В следующем году, по данным Региональной службы охраны здоровья Мадре-де-Дьос (район Перу, где живут эти племена) число смертей в том районе составило 17. Из-за эпидемий, принесенных в результате вторжения нефтяной компании «Dutch Shell» в 1984 году, умерло около 60% этноса науа. Таковы данные отчета от мая 2017 года, представленного специальному докладчику ООН по правам индейских народов Межэтнической ассоциацией по развитию перуанской Амазонии (Asociación Interétnica para el Desarrollo de la Amazonía Peruana) и Институтом правовой защиты (Instituto de Defensa Legal). Почему же в прошлогоднем отчете воспоминаются события 1980-х годов? Потому что все указывает на то, что урок еще не усвоен. Эти организации подняли тревогу потому, что в настоящий момент в том же регионе, на участке № 88, проходят работы нефтяной компании «Plus Petrol». Это часть «Проекта Камисеа», одного из важнейших проектов перуанской экономики. Четких указаний по обращению с коренным населением, конечно же, дано не было. Сотрудники здравоохранения отметили, что в результате этих действий среди индейцев, в особенности детей, имелись серьезные случаи анемии, дыхательной недостаточности, воспаления легких, почечных заболеваний и повышенного артериального давления. Совсем недавно в организме 106 индейцев науа была обнаружена ртуть в дозах, превышающих дозы даже тех, кто подвергается профессиональному воздействию ртути. Культурные заражения В те блаженные времена, когда Сонтоне охотился в горах или ловил рыбу, эпидемий почти не было. По крайней мере, о них нет свидетельств. Нынешний старик Сонтоне рассказывает, как однажды пришло то, что он называет словом «wawie» — зараженный воздух. «Вдруг люди стали умирать один за другим», — продолжает он. Они заражались какой-то болезнью. В то время аракмбутам это казалось невероятным, ведь они «привыкли умирать от старости или от несчастного случая в горах, но не от болезни». Тогда и произошло что-то, что не только нарушило их иммунитет, но и пошатнуло всю структуру их общества. Сейчас причина частого заражения индейцев серьезными респираторными, желудочными и другими заболеваниями кроется не только в том, что у них нет иммунитета ко многим вирусам. Нептали Куэва, еще один врач, лечащий индейцев, утверждает, что их понятие здоровья отлично от нашего. Оно подразумевает, помимо чисто биологической составляющей, еще и культурную, социальную, семейную. Это ежедневные ритуалы, передающиеся из поколения в поколение, неотделимые от места, где они проводятся. Нептали Куэва пишет в своем эссе «Понятие здоровья среди изолированных индейцев»: «Существует негласное соглашение для гармоничного сосуществования биологической, психической и духовной составляющей». Это говорит о существовании четкого бинома «здоровье-благополучие». Сонтоне вспоминает, как умерли его мать, отец, одна из его дочерей, очевидно, после прихода новых людей. Одновременно он видел, как рушилось его племя; как люди переставали жить кланами или семьями, и образовывались деревни; как находили червяков в испражнениях; как рождались мертвые дети и как происходили странные беды. И началось все с прилетавших самолетов. В один из рейсов, в ходе которых монахи-доминиканцы проповедовали им евангелие, одному из индейцев дали конфеты. Сначала, поскольку переводчиков не было, тот не понял, что конфеты можно есть, и он кинул их на землю, как зерно, которое потом вырастет и даст съедобные плоды. Шли дни, конфеты сгнили и не дали никаких ростков, похожих на то, что выращивают на ранней стадии развития сельского хозяйства. Сонтоне говорит, что этот эпизод, смешной и безобидный, доказывает одну аксиому: чем больше чужеродного присутствия, тем больше культурного разрушения, больше ущерба личной и общественной жизни и жизни природы. Уважение, забота, права Можно ли теперь как-то решить проблемы болезней в индейских племенах? Министерство культуры Перу уже давно располагает необходимыми отчетами и может решить существующие проблемы. Нэнси Португал, служащая министерства, настаивает на необходимости создания санитарного и эпидемиологического оцепления. Главным является уважение их прав на самоопределение, на чем настаивают Мендьета, Куэва, Уэртас. Но для того, чтобы их образ жизни уважали, им необходимо предоставить возможность медицинской помощи, что крайне сложно, ведь для этого надо понять основы их культуры. Доктор Мендьета был участником событий, которые только подтверждают, насколько это сложно сделать. В 2012 году в уже упоминавшемся племени мачигенга он лечил вспышку пневмонии, унесшей жизни четырех детей. Учитывая тяжесть обстоятельств, он отвез больных в больницу в Куско, известный город в Андах, где предрассудки и языковой барьер только усугубили положение. В другой раз одной девочке срочно понадобилась инъекция, но родители были против. «Лекарство пришлось ввести оральным путем, отчего жизнь девочки какое-то время висела на волоске». Два дня спустя более опытный переводчик уговорил родителей сделать укол, и девочка поправилась. Нам это сложно понять, но для индейцев любой укол — это присутствие постороннего в теле, которое может причинить вред. Мендьета предлагает вступать в контакт с племенами, находящимися в настоящей изоляции, — кочевниками, которые почти не встречали «цивилизации» (например, машко-пиро в лесах Ману), — на берегах рек в Амазонии, куда они временами выходят просить помощи. Делать это надо крайне осторожно, лекарства давать только в виде сиропов и таблеток. В случае таких племен госпитализация — не вариант, потому что если умрет один, остальные могут подумать, что это убийство и настроиться враждебно. Даже Министерство культуры настаивает на том, что при случайной встрече с изолированными индейцами рекомендуется не обмениваться с ними никакими предметами. Также им нельзя давать одежду, потому что через нее могут передаться болезни, и конечно, еду и напитки. Во время любого контакта может передаться вирус. Но не надо при этом думать, что они вообще не умеют лечить. Нэнси Португал говорит, что в ходе одного из недавних наблюдений за группой машко-пиро было замечено, что один из индейцев был одноногим. На месте недостающей ноги были видны шрамы. Предполагается, что на него напал кайман. Но никто не знает, какими средствами его вылечили так, что он смог жить дальше. Жизнь продолжается… Сейчас Сонтоне вспомнил, что однажды, в те далекие времена, когда он жил еще счастливым и незадокументированным, у него начались боли в спине после того, как он съел паку — большого грызуна с вкусным мясом, которое с удовольствием едят в Амазонии. Он вылечился при помощи заклинания, которое он и исполняет мне сейчас, так же как и первое, с табачными листьями при отравлении рыбой. Года три назад Эктор отвел отца в больницу в Лиме, чтобы полечить его сердце. Врачи удивились его здоровью, в его-то 80 с лишним лет. Его спросили, чем он всю жизнь питался и как он мог выдержать операцию шунтирования. Он сам считает, что единственной хитростью было то, что в начале своей жизни он не знал потребительства, стресса и сахара. Не знал ни крупицы того, что мы называем цивилизацией.