Угробили парня: 27-летний уралец умер после лечения простой опухоли

Саше повезло — врачи-онкологи поймали его опасную болезнь рано, в самом начале второй стадии. Случай был, в общем-то, несложный, Александру не надо было собирать миллионы на лечение в зарубежных клиниках. Заболевание нормально, успешно лечилось в Екатеринбурге. — Девушки-медсестры, когда отдавали ему результаты анализов, смеялись, чтобы приободрить, говорили: через полгода забудешь как страшный сон. Молодой, здоровый, иммунитет сильный, — вспоминает Татьяна Александровна, Сашина мама. Александру было 27 лет. Правильный, умный, симпатичный, спортивный. Гордость родителей. После школы поступил в УГТУ-УПИ на бюджет. Закончил вуз с двумя красными дипломами — получил два высших образования. Работал на Синарском трубном заводе инженером. Женился. — В первый раз Саша обратился в нашу городскую поликлинику «Будь здоров» еще в 2015 году, у него воспалился лимфоузел, уже тогда можно было распознать болезнь, — говорит Татьяна Александровна. — Его направили к онкологу, тот успокоил: ничего страшного, если хочешь — могу удалить, без очереди — 10 тысяч. А не хочешь — живи так. За полтора года лимфоузел у молодого человека так и не уменьшился. Он снова пошел в ту же поликлинику. Хорошо, попал на прием к другому специалисту. Тот тут же отправил его на обследование: рентген, биопсия. Оказалось, у Саши лимфома Ходжкина, это злокачественное заболевание лимфатической системы. Заболевание тяжелое, но излечимое. В его случае (тип заболевания, диагностика на ранней стадии, даже несмотря на то, что полтора года были упущены) прогноз был благоприятным, по статистике — около 90 процентов успешно излечившихся. Александру назначили химиотерапию. Первый курс он проходил в гематологическом отделении Свердловской областной больницы, в Екатеринбурге ровно год назад, летом 2017 года. — Мы ведь даже никому из друзей и родных не сказали про заболевание, — говорит Татьяна Александровна. — Только мы да Сашина жена знали. Сын попросил не говорить: будут беспокоиться, жалеть начнут. Химию Александр перенес хорошо. На второй курс лечения молодого человека отправили в Каменск-Уральский. Объяснили, что количество мест в отделении ограничено, а случай несложный. Схему лечения расписали, уверили: если следовать схеме, то все должно быть в порядке. В Каменске Александра положили в обычное терапевтическое отделение 3-й больницы. Химию проводили терапевты, гематолога в больнице не было — ушла в декрет. — В Екатеринбурге перед тем, как прокапать эти препараты, Саше наводняли организм физраствором, после препаратов так же — капали физраствор и мочегонное, вымывали таким образом токсины, — говорит Татьяна Александровна. — Перед каждым сеансом химии и после него в Областной больнице обязательно брали общий анализ крови. Капать эти серьезные препараты можно было только при определенных показателях крови. А тут про анализ крови просто забыли! И капали без предварительной подготовки, не наводняя организм. После первой химии в каменск-уральской больнице у Саши заболело горло. Такое бывает, организм ослаблен после токсичных препаратов, падает уровень лейкоцитов (лейкоциты защищают организм от вирусов и бактерий, уничтожая чужеродные клетки). — Когда Саша пожаловался на боль в горле врачу, тот возмутился: этого еще не хватало! А потом развернулся и ушел. В Екатеринбурге у Саши также было осложнение, температура поднималась. Но ему сразу проставили курс антибиотиков, и все пришло в норму. А здесь вместо того, чтобы снова проставить антибиотики или хотя бы взять общий анализ, врач отправил сына под капельницу на второй сеанс химии! А потом, когда стали промывать организм физраствором, сломался катетер. Сына отправили домой, посоветовали попить побольше воды. Через день после второй химии Александру стало плохо, заболел живот. Из третьей больницы (он туда доехал сам, с женой) его отправили в другое учреждение, во вторую городскую больницу, в хирургическое отделение. Там провели обследование, никаких показаний к срочной операции не было. Оставили в больнице и начали обезболивать. Возможно, думали, это единственное, чем можно помочь онкобольному. — Я позвонила медсестре, а она мне: мы колем анальгин, — вспоминает мама. — Я ей: вы его убиваете анальгином, ему нельзя, анальгин уничтожает лейцкоциты. В любой аннотации ведь написано. Надо интоксикацию было снимать, хотя бы обычным физраствором! Бросили трубку. Больше я не смогла дозвониться. Ночью Саша умер. Основная причина смерти — эндотоксический шок. Михаил, Сашин отчим, который воспитывал Сашу с десяти лет, после смерти родного отца, вспоминает: — Один из врачей, который знал нашу ситуацию — не буду называть его фамилии, чтобы не подводить — не выдержал, прямо сказал: угробили парня! Вы понимаете, люди деньги собирают на лечение онкозаболеваний, отправляют за границу. А тут, чтобы лечение прошло нормально, нужно было: флакон физраствора — для снятия интоксикации, антибиотики — чтобы подавить осложнения и контроль общего анализа крови. Да мы бы его сами могли за два часа в Екатеринбург отвезти! Парня можно было спасти! А его убили. Когда Сашины родители начали писать жалобы в разные инстанции, из Минздрава пришла бумага с соболезнованиями и признанием, что «медицинская помощь была оказана с дефектами». С этой бумагой мать пришла к главврачу городской больницы Каменска-Уральского (вторую и третью больницы теперь объединили в единую городскую больницу). — Я спросила главврача Чарипова, наказали ли виновных. А он мне: не за что наказывать, при вашем заболевании стопроцентный летальный исход. Зачем нас за дураков держать! Я ему тут же показала официальное письмо из Минздрава, где написано про 10–15 процентов осложнений. Тогда он пообещал разобраться. Разобрались, пришло письмо из нашего Горздрава о том, что объявили выговор врачу, который проводил химиотерапию. Но мы хотим добиться возбуждения уголовного дела. Мать, отчим, Сашин брат и вдова подали в суд на городскую больницу. Хотят добиться, чтобы больница выплатила каждому из них по два миллиона рублей. Идут судебные разбирательства. — Назначена судебно-медицинская экспертиза, которая выявит причинно-следственную связь: имелись ли нарушения норм и стандартов оказания медицинской помощи и явились ли эти нарушения причиной смерти пациента, — рассказала Е1.RU юрист Юлия Майорова, которая представляет в суде интересы родителей Александра. Это, кстати, одно из многочисленных дел Юлии Майоровой, связанных с пациентами Каменск-уральской городской больницы. Юлия представляла в суде интересы двух жительниц Каменска-Уральского, которые пострадали, находясь на лечении. Мы писали про эти случаи: после операций у пациенток оказался поврежден кишечник: возможно, случайно проткнули. В тех случаях все закончилось более-менее благополучно: женщины остались живы. — В ОКБ № 1 в Екатеринбурге полностью расписали курс лечения, указав, что у пациента есть риск развития осложнения, — говорит юрист. — При первом курсе в ОКБ № 1 купировали развитие этого осложнения. А в Каменск-уральской городской больнице № 3 игнорировали все рекомендации коллег из Екатеринбурга, ведение пациента было формальным. Они провели курс химиотерапии и просто отпустили его домой без всякого контроля, не взяв даже общий анализ крови. Хотя по регламенту Александр должен был находиться в стационаре под круглосуточным наблюдением. В другой больнице, № 2, куда его доставили с жалобами на боль в животе, вообще не принимали никаких мер к спасению. Он почти сутки лежал там без помощи. Почему не вызвали Центр медицины катастроф, не эвакуировали в Екатеринбург? Да, Минздрав признал дефекты оказания медицинской помощи, принесли родителям соболезнования. Думаю, суд установит все обстоятельства и определит суммы компенсаций родным. Родные считают, что сумма в два миллиона каждому адекватна: родной им человек погиб из-за неправильного оказания медицинской помощи. Однако добиться возбуждения уголовного дела в подобных случаях тяжело. В городской больнице Каменска-Уральского до окончания суда ситуацию не комментируют.