Нобелевские лауреаты: Джордж Майнот. Как печень стала лекарством

О том, как открытие одного нобелевского лауреата сразу же спасло другого будущего нобелиата, о роли сырой печени в кроветворении и о том, как для ребенка полезно отдыхать в теплых краях рассказывает наш новый выпуск рубрики «Как получить Нобелевку». Джордж Майнот Родился: 2 декабря 1885 года, Бостон, штат Массачусетс, США Умер: 25 февраля 1950 года, Бруклин, штат Массачусетс, США Нобелевская премия по физиологии или медицине 1934 года (1/3 премии, совместно с Джорджем Уиплом и Уильямом Мерфи). Формулировка Нобелевского комитета: «За открытия, связанные с применением печени в лечении пернициозной анемии (for their discoveries concerning liver therapy in cases of anaemia)». Наш герой родился, жил и умер в одном и том же штате США. Конечно, за свою не очень долгую жизнь он и путешествовал, и работал в других штатах, но так сложилось, что судьба Джорджа Майнота была связана с Массачусетсом. Занятия медициной и физиологией у Джорджа, можно сказать, были в крови. Его прапрадед, Джеймс Джексон, основал Массачусетскую больницу общего профиля, его троюродным дядей был Чарльз Седвик Майнот, анатом, физиолог и основатель Американского общества психических исследований (и президент Американской ассоциации развития науки, знаменитой AAAS,которая издает ныне журнал Science). Вся семья Майнотов издавна славилась своими интеллектуалами, а заодно и древностью по американским меркам, поскольку их предки были одними из первых переселенцев из Англии, прибывшими на атлантическое побережье американского континента еще в 1630-е годы. Отец Майнота, Чарльз, тоже был медиком, что повлияло на выбор дела жизни нашего героя, хотя и не самым прямым образом. Так случилось, что юный Джордж Майнот не отличался крепким здоровьем, поэтому родители на зиму увозили ребенка туда, где потеплее: в Калифорнию или во Флориду. А там, как вы понимаете, с биологическим разнообразием все было в порядке. Отсюда и интерес к тому, что сейчас модно называть Life Sciences. И самостоятельное изучение предмета уже принесло свои плоды: еще старшим школьником Майнот опубликовал две вполне себе научные статьи по энтомологии: «Куколки Nelitаеа gаbbе» (1902) и «Опасные кистехвостые бабочки» (1903). Врачи из высшего общества и в позапрошлом веке получали неплохо, поэтому учился Джордж в лучших частных школах Бостона и получил очень хорошее и, главное, разностороннее образование. Эта же система продолжилась и в Гарварде: сначала Майнот получил степень доктора искусств (1908), а потом он продолжил обучение уже на медицинском факультете, и в 1912 году получил заветные буквы MD в качестве приставки к имени. Отныне он мог практиковать, однако все же пошел в медицинскую науку. Два года, с 1913-го по 1915-й, он проработал на медицинском факультете (школе медицины) Университета Джонса Хопкинса в Балтиморе в лаборатории знаменитого Уильяма Генри Хоуэлла, исследователя свертываемости крови. Как пишут биографы Майнота, именно его первая большая научная работа позволила в 1916 году студенту Хоуэлла, Джею Маклину, почти случайно открыть гепарин, теперь широко распространенный антикоагулянт. Но к тому времени Майнот уже работал в другом месте. Помните, мы сказали, что медицина у Майнота была в крови. Точно так же можно было скаламбурить, что с самого начала научной деятельности в крови у Майнота было изучение крови. Правда, если начал он с работ по свертываемости крови, то, став ассистентом основанной его прадедом Массачусетской больницы общего профиля и одновременно сотрудником Гарвардской медицинской школы, Майнот вплотную (и до конца жизни) занялся анемиями – разными заболеваниями, которые раньше называли «малокровием». Сейчас мы знаем, что они все характеризуются снижением уровня гемоглобина в крови и, следовательно, способности крови переносить кислород. Хотя все снова начиналось со свертываемости крови – с тромбов. Майнот и профессор Роджер Ли сумели точно установить, что открытые еще в 1841 году Джорджем Гулливером (да, был и реальный врач с такой фамилией) странные тельца в крови, которые называли то сферулами, то «третьей корпускулой», то пластринами, участвуют в образовании тромбов. Но анемии… Говорят, что еще в Массачусетской больнице Майнот очень внимательно изучал пациентов с малокровием. «Даже во время прогулок на свежем воздухе она чувствует слабость, и состав ее крови не изменяется... Надо думать, что соляная кислота должна ей помочь, так как у нее недостаток этой кислоты в желудочном соке. Но для того, чтобы ее вылечить, нужно знать, как лечить злокачественное малокровие», — так писал он об одной своей пациентке. Что же такое это «злокачественное малокровие», оно же «разжижение крови»? В 1822 году в периодических Transactions of the Medico-Chirurgical Society of Edinburgh появилась статья доктора Джеймса Скарта Комбе, которая называлась History of a Case of Anaemia («История одного случая анемии»). В этом клиническом случае описывалось странное заболевание, характеризующееся ярко-красным языком, утомляемостью, одышкой, диареей, слабым повышением температуры, нарушением чувствительности и, в итоге, смертью. Но только в 1849 году британский врач Томас Аддисон описал это заболевание подробно. Именно поэтому то, что во время Майнота называли злокачественным малокровием, стали называть анемией Аддисона. Или пернициозной анемией, или B12-дефицитной анемией. Как ни назови, исход заболевания один: смерть. Сейчас мы понимаем, что оно представляет собой нарушение кроветворения в результате недостатка витамина B12 (цианкобаламина). Но тогда не был открыт сам витамин (это случится в 1947 году, но тогда Дороти Кроуфут-Ходжкин, одна из четырех женщин-нобелиатов по химии, не установила его структуру, а величайший химик-синтетик, нобелевский лауреат Роберт Бернс Вудворд еще не синтезировал его направленным синтезом). Первый шаг в борьбе с анемиями Майнот сделал еще в 1914 году: уже тогда пытались лечить злокачественное малокровие – например, удалением селезенки. Это помогало, но ненадолго. Однако Майнот смог установить важный диагностический признак улучшения состояния: в крови увеличивалось количество так называемых ретикулоцитов. Как мы сейчас знаем, это клетки-предшественники эритроцитов, которые можно отличить от зрелых клеток по более розовому цвету и отсутствием светлого пятнышка в центре. Во время Первой мировой Майноту досталась специфическая анемия: ей были подвержены американские рабочие, которые трудились на военных заводах. Вместе с врачом Элис Гамильтон он сумел доказать, что непосредственный контакт кожи с тротилом тоже приводит к анемии. После войны он переехал в Бостон, получив позицию в Мемориальном госпитале Коллиса Хантингтона. Именно там он начал плотно заниматься анемией Аддисона. Первые наблюдения показали, что немного можно скорректировать анемию при помощи диеты. И тут очень кстати подоспели опыты знакомца Майнота по Джонсу Хопкинсу, Джорджа Уипла. Он ставил эксперименты по созданию и лечению анемии у собак. Целью Уипла было выяснить, какая именно пища в чистом виде лучше всего помогает при анемии. Как выяснилось, в этом случе нужно есть мясо (особенно баранину), однако оно не идет ни в какое сравнение с печенью. Майнот вместе со своим новым знакомым, Уильямом Мерфи, начали экспериментировать на людях. Сначала на тех пациентах, которых они вели в частном порядке (по счастью, Мерфи был врачом частной практики), а потом и на пациентах госпиталя. Первые работы в этом направлении начались в 1921 году. В 1921 году Майнота поджидал страшный удар: он сам определил у себя глюкозурию. Иными словами, сахар в моче. То есть диабет. Он потерял в весе, но здесь ему повезло, что именно в США состоялось выдающееся открытие Фредерика Бантинга, сделанное при помощи Джона Маклеода и что у него самого были хорошие связи в научно-медицинской среде. Главный бостонский специалист по диабету Элиот Джослин смог добыть экспериментальный препарат, открытый в 1922 году, и в самом начале 1923 года Майнот стал одним из первых людей в мире, получивших инъекцию инсулина. Это продлило Майноту жизнь еще на четверть века. И приблизили победу над анемией. В 1926 году на конференции Ассоциации американских врачей Майнот и Мерфи сообщили, что у 45 пациентов наблюдается явное улучшение. Однако для этого им приходится есть более 200 граммов печени в день. И тут на помощь пришел гарвардский химик Эдвин Кон, который сумел сделать дешевый экстракт печени, который во-первых, был на два порядка (в 50-100 раз) сильнее сырой печени, а во-вторых, его можно было применять как лекарство – хочешь перорально, а хочешь – внутривенно. А контролировать динамику можно было по открытому Майнотом еще в 1914 году методу подсчета ретикулоцитов. Неудивительно, что уже восемь лет спустя Мерфи, Уипл и Майнот получили свою абсолютно заслуженную Нобелевскую премию по физиологии или медицине. И, кстати, первую «медицинскую» премию, которую разделили на троих. Кстати, надо сказать, что восемь лет спустя из 45 первых пациентов Майнота и Мерфи в живых оставалось более трех четвертей. «Вы по-новому осветили процесс регенерации крови, – сказал Израэль Холмгрен из Каролинского института на вручении Майноту, Уиплу и Мерфи Нобелевской премии, – вы открыли функцию печени, ранее неизвестную науке, вы разработали и усовершенствовали новый метод лечения анемии... Этот новый метод уже спас тысячи жизней и в будущем обещает спасти от смерти бесчисленное количество людей». Майнот после премии смог прожить полноценной жизнью всего 13 лет. Он продолжал заниматься анемией, но во второй половине 1940-х диабет начал одолевать его. Нарастали неврологические и кардиологические изменения, и в 1947 году выдающегося гематолога парализовало в результате инсульта. Он умер в 1950 году в возрасте 65 лет, что очень мало для Нобелевского лауреата, но успел узнать и об открытии витамина B12, и о его роли в побежденном Майнотом заболевании. Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.