Войти в почту

Зависимости и способы избавления от них

Не надо себя обманывать и уверять, что у вас нет зависимостей. Все мы люди, все живем в комфортном и душистом обществе потребления, построенном на наших пороках. Если у вас из кармана не торчит дурман-трава, это еще ничего не значит.

Зависимости и способы избавления от них
© Нож

Агата Коровина поговорила с Владом Муравьевым, аспирантом НИУ ВШЭ (Центр нейроэкономики и когнитивных исследований), автором научно-популярного блога DarwinLovesYou.org, и узнала, почему возникают зависимости, может ли скроллинг новостных лент довести до наркодиспансера и как избавиться от своих не очень серьезных психологических расстройств.

— Как понять, что у меня зависимость?

— Зависимость — это когда продолжаешь делать что-то на регулярной основе, не можешь себя остановить, и это причиняет тебе вред.

— Но это же приносит нам удовольствие. Как быть?

— Дело не в удовольствии. Зачастую бывает так: человек потребляет некий наркотик, например кокаин, и первое время тот действительно доставляет ему какое-то удовольствие, но потом кайф исчезает, а желание, напротив, растет и укрепляется. Этот парадокс и лежит в основе зависимостей: удовольствие падает, а желание возрастает.

— Почему какие-то вещества вызывают зависимость, а какие-то нет? Что не так с героином?

— Тебе нравятся шоколадки?

— Конечно.

— У большинства из нас шоколад тоже вызывает удовольствие, но всего 1 % населения ест шоколад каждый день, и мало кому можно поставить диагноз «зависимость от шоколада». От стопки водки человек не получает дикого удовольствия, куда приятнее скушать плитку шоколада. Но даже единожды попробовав алкоголь, человек с вероятностью 15 % получает шанс стать алкоголиком. Кокаин еще опаснее: он несет в себе 30 % риска стать наркоманом после первой же дозы. А в случае с сигаретами риск еще выше — 32 % вероятности. Это как сыграть в русскую рулетку, когда барабан из шести гнезд заряжен двумя пулями. Но выстрел не убивает, а сокращает жизнь на 10 лет.

Есть одно необходимое условие для зарождения зависимости: это высокий уровень дофамина в момент потребления или сразу же после потребления.

И алкоголь отлично с этим справляется: благодаря химическим свойствам этанола. Допустим, я пришел в бар и выпиваю текилы (текила-girl смогла меня убедить сделать это). Потом выпиваю еще раз. И еще. Дофамин скапливается, и в итоге доходит до какого-то пикового значения, достаточного для того, чтобы сформировалась зависимость.

Что происходит, когда дофамин превышает критическую отметку? Возникает сильное желание, именно желание, а не удовольствие, и происходит автоматическое обучение: те стимулы, которые находятся в поле зрения и восприятия, приобретают свойство вызывать снова это желание. То есть в следующий раз, когда я приду в этот бар и увижу текила-girl, у меня возникнет желание выпить. Даже если я просто окажусь в контексте этого бара или любого другого бара, который хоть как-то мне напомнит первый, у меня снова случится прилив дофамина, и мне снова захочется сделать то, что вызвало прилив этого дофамина, — выпить текилы.

В нашем мозге есть две разные системы: одна отвечает за желание, а другая — за удовольствие. Это два разных нейронных контура.

Но всё меняется, если награда умеет взламывать дофаминовую систему напрямую, как алкоголь или кокаин, или косвенно — с помощью неопределенности и новизны, как порно и азартные игры. Если добавить в конфеты какой-нибудь сильный наркотик (что они наверняка делают при изготовлении «Hershey’s Kisses»), то уровень дофамина поднимется до предела.

Удовольствие со временем исчезнет, но желание не упадет, оно только усилится. И в этот момент все стимулы, которые воспринимает человек, приобретут так называемую салиентность.

— Скроллинг новостных лент может довести человека до наркодиспансера?

— Риск зависимости однозначно есть. Зависимости могут вызывать не только вещества, но и какие-либо формы поведения. Есть люди, которые патологически зависимы от социальных сетей, шопинга, пластической хирургии, порно и азартных игр — количество действий, которые могут у нас вызвать зависимость, достаточно велико. До недавнего времени считалось, что у таких людей просто слабая воля, но всё больше исследователей признают, что это психологическое расстройство.

И способность «подсаживать» у разных форм поведения определяется двумя вещами: неопределенностью и новизной.

Начнем с неопределенности. Когда мы ожидаем какую-либо награду, у нас происходит прилив дофамина. И неопределенность усиливает этот эффект. Так нас запрограммировала эволюция: бороться до исступления, когда есть риск упустить свой приз.

Допустим, я охочусь на оленя. Если я точно знаю, что поймаю его, то я расслабляюсь: напрягаться смысла нет. Но если я понимаю, что олень может от меня скрыться, то я бегу за ним изо всех сил. Это заслуга дофамина.

Это свойство дофаминовой системы хорошо эксплуатируют социальные сети, компьютерные игры, игровые автоматы — они все умеют генерировать неопределенность.

— А что насчет новизны? Почему нам каждый раз интересно смотреть порно, хотя там фабула всегда одна?

— Несмотря на довольно схожую траекторию развития сюжета, производители порно стараются привносить туда новизну. Они знают, что новизна сама по себе подстегивает желание и взвинчивает уровень дофамина. Если бы всё порно снималось с одним и тем же актером и одной и той же актрисой, то большинство людей резко потерял бы и к этому интерес на 15–20-й раз просмотра. Потому что со временем к любому, даже самому позитивному и притягательному стимулу, привыкаешь.

Эффект новизны работает и с животными. Это так называемый эффект Кулиджа. Если барану дать овцу в его распоряжение, то после спаривания он резко потеряет к ней интерес на какое-то время. Но если сразу после спаривания ему подсунуть вторую овцу, он тут же приступит к спариванию, хотя, казалось бы, только недавно закончил половой акт. Так можно продолжать бесконечно и довести барана чуть ли не до смерти.

Происходит это за счет свойства новизны. С помощью бесконечной новизны можно взвинтить уровень дофамина выше критической отметки, после чего и происходит сбой дофаминовой системы обучения — возникает зависимость.

— Курить травку безопаснее, чем скроллить новостную ленту?

— Такого сравнения, думаю, никто не делал. Но каннабиноиды достаточно слабо подсаживают людей, если сравнивать с обычными сигаретами или алкоголем.

— Хорошо, с этим разобрались. Поговорим о высоком. Так как я, как и некрасовские герои, ищу счастья, меня очень интересует загадочный пациент Б-19, который, как известно, стимулировал у себя в мозге «зону счастья».

— Действительно, в 50-х годах Роберт Хит проводил исследования с пациентами психиатрических клиник, страдающих от шизофрении, депрессии и прочих тяжелых заболеваний. Роберт Хит вживлял электроды в мозг пациентам. Он рассчитывал, что глубокая стимуляция снимет симптомы и вылечит человека. В итоге он обнаружил, что если попасть электродом в определенную зону мозга, то пациенты становятся будто счастливыми. И одному из таких пациентов, Б-19 (судя по номеру и букве, это был далеко не первый пациент) и вовсе сделали портативный электрод, с помощью которого он мог стимулировать себя сам. За трехчасовую сессию Б-19 мог простимулировать себя полторы тысячи раз без остановки. Ему это помогало снять симптомы депрессии, и он сопротивлялся, когда его просили вернуть пультик обратно.

И в какой-то момент Хит задумался: а что, если он случайно обнаружил «зону удовольствия»? Ведь пациентам явно нравилось, когда ее стимулировали: они говорили о том, что мир становится ярче, всё кажется более интересным и притягательным, они улыбались и смеялись, а кто-то и вовсе ощущал эрекцию и сексуальное влечение к окружающим.

Последний побочный эффект Роберт Хит использовал для «лечения» Б-19 от гомосексуализма. Он нанимал проституток, которые во время стимуляции мозга казались Б-19 желанными, после чего тот занимался с ними сексом.

Другая группа исследователей — Джеймс Олдс и Питер Милнер из Университета Макгилла в Канаде — проводили аналогичные исследования, но с крысами. Стимулируя определенные участки мозга, они получили схожий эффект: крысы явно были готовы на всё, лишь бы стимуляция не прекращалась. Грызунов заставляли делать что угодно: перемещаться в любую часть клетки, отказываться от еды, а также нажимать на педальку, которая пускала ток по электроду и стимулировала их «зону удовольствия». И даже когда исследователи размыкали цепь и стимуляция прекращалась, крысы всё равно продолжали жать на педаль.

В обоих исследованиях, с людьми и животными, стимулировали внешнюю оболочку прилежащего ядра — так называют группу нейронов в глубине мозга, которая связана с наиболее массивными залежами дофамина. Стимуляция прилежащего ядра приводит к выбросу огромных порций дофамина. Многие до сих пор считают, что именно выброс дофамина отвечает за удовольствие, можно встретить фразы из серии «обнаружен центр наслаждения в мозге», «ученые выяснили, что дофамин — это гормон удовольствия».

Кент Берридж из Мичиганского университета подвергнул сомнению эти высказывания. Он задался вопросом: а что, если испытуемые Роберта Хита стимулировали себя не потому, что им это было приятно? Что, если каждая стимуляция не доставляла им удовольствия, но заставляла нажимать на кнопку?

И в самом деле, пациенты Роберта Хита говорили про то, как им хорошо, что их настроение становится лучше, а мир привлекательнее. Но никто не говорил: «О да, какое наслаждение».

Поэтому Кент Берридж и его коллеги предположили: возможно, прилежащее ядро и дофамин связаны не с удовольствием. Возможно, они связаны с желанием.

Более того, они предположили существование двух отдельных систем, одна из которых отвечает за желание, другая — за удовольствие.

Со времен Роберта Хита многое изменилось. Сегодня исследователи уже не могут просто взять и вскрыть череп испытуемым, чтобы засунуть им в мозг электрод и с его помощью заставить заниматься сексом с проститутками. В наше время такие эксперименты не пройдут из-за этических соображений.

— Но гипотезу они проверили. Как ученые поняли, испытывает мышка удовольствие или желание?

— По выражению ее мордочки. Кента Берриджа и его коллег на это вдохновила одна из работ Чарлза Дарвина, где тот описывал проявление эмоций у животных и людей. Есть определенные совпадения. Получая удовольствие, например, от сахарного сиропа, животные закидывают назад голову, высовывают язык и облизывают губы, будто пытаются собрать каждую молекулу этого лакомства. Точно так же ведут себя и маленькие дети: они довольно облизываются, получив что-то сладкое. А попробовав горькую еду, они корчат лицо, трясут головой и вытирают губы. Более того, чем интенсивнее удовольствие, тем чаще происходит реакция облизывания губ, и ее можно замерить. Да, исследователи действительно замеряют частоту облизывания у крыс.

— Что Кент Берридж делал с крысами?

— В 2014 году я побывал в лаборатории Кента Берриджа в Мичиганском университете в Энн-Арборе, где у меня была возможность узнать подробнее об этих исследованиях. В целях эксперимента крысам делали микроинъекции специального вещества DAMGO в различные области мозга. Это вещество — аналог героина, и оно активирует опиоидные мю-рецепторы той части мозга, куда его закапывали.

Исследователи из группы Кента Берриджа делали микроинъекции DAMGO в мозг крысам и записывали на видео их гримасы, потом замеряли частоту облизывания. Так можно было понять, насколько стимуляция той или иной области мозга влияет на способность получать удовольствие.

Выяснилось, что в мозге есть несколько «горячих точек», стимуляция которых влияла на наслаждение. Эти точки состоят из нейронов с опиоидными рецепторами, которые никак не реагируют на дофамин. Но если их стимулировать с помощью DAMGO, то крысы облизываются чаще и, стало быть, получают больше удовольствия. Это не те области, которые стимулировали Роберт Хит, Джеймс Олдс и Питер Милнер в предыдущих исследованиях. Микроинъекции DAMGO в те области давали другой эффект: крысы накидывались на M&M’s, их любимое лакомство, и съедали в 3,5 раза больше конфет, чем в обычных условиях, но частота облизывания не менялась. То есть возрастало их желание, но не удовольствие.

Если стимулировать эти «горячие точки» у людей, то у них возникнет ощущение удовольствия. Исследователи стимулировали мозг пациентов с хронической фантомной болью, которая происходила после ампутации конечностей, — и боль исчезала. А при обычном удовольствии, без помощи электродов или микроинъекций DAMGO, мю-рецепторы активирует энкефалин — естественный аналог героина, вырабатываемый нашим мозгом. При выбросе энкефалина удовольствие растекается по телу, исчезает боль и дискомфорт.

— Что-то мне подсказывает, что ученые помимо этого полностью уничтожали эти точки — ради любопытства…

— Да. В экспериментах с крысами, когда «горячие точки» разрушали, еда будто теряла свой приятный вкус и становилась отвратительной.

В случае с людьми было обнаружено, что повреждение одной из таких точек внутри прилежащего ядра приводит к агедонии — потере способности переживать удовольствие. Был описан случай передозировки героином, после которой пациент стал абсолютно невосприимчив к приятному.

Таким образом, если активировать систему удовольствия, то все становится более приятным. Если ее подавить или вовсе вывести из строя, то удовольствие исчезнет. И желание тут ни при чем. Более того, исследователи лишали крыс способности получать удовольствие от еды, но заставляли их есть пищу за счет стимуляции электродами «системы желания».

— Подожди… То есть я могу вживить себе чип и стать абсолютно счастливой с пультиком в руке?

— Теоретически да. Хотя с пультиком и без чипа ты тоже можешь стать счастливой. Но что касается клинической практики, то глубокое стимулирование дофаминовых путей действительно работает, например в случае с депрессией. Так можно на время вернуть к жизни «систему желания», которая была угнетена из-за депрессивного расстройства. А вот «система удовольствия» в ходе депрессии никак не подавляется. Человек с депрессией может ничего не хотеть, но всё так же получать наслаждение.

— То есть если засунуть ему в рот M&M’s…

— Если засунуть ему в рот M&M’s, когда он смотрит в потолок и страдает, то да, он почувствует удовольствие. Можно даже вытащить такого человека на встречу с друзьями. Наверняка он будет сопротивляться, но в итоге социальные позитивные взаимодействия вызовут у него удовольствие, и это может облегчить ход депрессии. Но, конечно, бывает клиническая, тяжелая форма депрессии, которая лечится только медикаментозно.

— Окей. Как избавиться от зависимости в домашних условиях?

— В домашних условиях очень сложно. Но есть один метод, который уже используется в клинической практике, — это экспозиционная терапия.

В ходе экспозиционной терапии пациентам показывают стимулы, которые срабатывают как триггеры для зависимости. Например, показывают картинки с кокаином, видеоролики с употреблением наркотика или вовсе раскидывают муку по столу.

Казалось бы, это обыкновенная мука, но у человека уже возникает реакция желания. И если так сделать много-много раз, то реакция на стимулы будет падать. Это явление называется «угашение».

Угашение происходит потому, что мозг делает вывод: «Окей, стимул есть, и он вроде как предсказывает прирост дофамина, но прироста по факту не происходит, значит, награды не будет, и незачем так поднимать дофамин». Другими словами, белый порошок ничего хорошего не предсказывает, поэтому и хотеть его нет смысла. Но это происходит достаточно медленно, поэтому терапия требует множества долгих и скучных сессий, где человеку раз за разом показывают соблазнительные стимулы. Нужно много терпения.

Другая проблема заключается в том, что угашение привязывается к конкретным контекстам.

Скажем, мы можем полностью избавить человека от зависимости в клинике или в лаборатории, но стоит ему увидеть кокаин в той квартире, где он обычно его употреблял, — и всё. Происходит срыв, вся экспозиционная терапия коту — под хвост.

Этого бы не случилось, если бы сама терапия происходила в каждом возможном контексте, где человек мог бы столкнуться с наркотиком, но в реальности это трудноосуществимо. Сейчас исследователи ищут способы, как это сделать с помощью VR. Например, они создают виртуальный наркопритон и устраивают в нем виртуальную прогулку для человека, который зависит от героина. Этот наркопритон содержит в себе все типичные атрибуты подобного места, вплоть до разбросанных шприцов и коробок из-под пиццы. И это обманывает мозг. Происходит угашение. Это обучение привязывается не только к контексту лаборатории, где физически находится человек, но и к контексту наркопритона. В результате уже в реальности возможность «срыва» в таком контексте у зависимого будет существенно меньше. Но она все же есть. Исследования в этой области далеки от идеала.

— С помощью этого метода можно бросить курить?

— Можно, если у вас есть очки виртуальной реальности и много времени, чтобы сконструировать все возможные ситуации, где вы обычно курите. Но если у вас хорошее воображение, то можно попробовать экспозиционную терапию у себя дома, на диване. Я люблю ставить на себе всякие дурацкие эксперименты, а этот вроде даже удался. Когда я работал в одной крупной компании, я подцепил плохую привычку — начал курить. Триггером был тот момент, когда кто-то вставал и говорил: «Пойдемте покурим». Одна фраза — и всё в тумане. Хочется курить. Вопрос: что делать в этой ситуации?

— Ехать в Мексику.

— Было бы неплохо, но избегание лишь усиливает зависимость. Происходит это из-за так называемой инкубации: чем дольше человек избегает соблазнительного стимула, тем более мощный эффект будет при столкновении. И скорее всего, после возвращения человека из Мексики зависимость к нему тоже вернется. Я использовал свое воображение: многократно представлял себе, что стою в курилке, люди рядом достают сигареты, щелкают зажигалками, начинают курить и предлагают мне присоединиться. И с каждым разом искушение постепенно спадало. Эксперимент удался, и с тех пор я не курю уже три года. Другое дело, что потом я подсел на кальян.