В Центре мозга ФМБА рассказали о преимуществах нового препарата для лечения СМА

В Федеральном медико-биологическом агентстве разработали прототип нового генотерапевтического препарата - улучшенного аналога "Золгенсмы" - одного из самых дорогих в мире препаратов, которым лечат спинальную мышечную атрофию (СМА). Головной организацией - разработчиком препарата - выступил Федеральный центр мозга и нейротехнологий ФМБА России. Сегодня стоимость одной инъекции зарубежного лекарства достигает 150-200 миллионов рублей. Отечественное лекарство успешно прошло испытания эффективности на животных, его разработчики начинают регламентные доклинические исследования, готовятся к началу клинических исследований. О том, чем отличается российский аналог от зарубежного препарата и каковы перспективы его применения, "Российской газете" рассказал генеральный директор Центра, член-корреспондент РАН Всеволод Белоусов.

Всеволод Вадимович, первый вопрос - немного провокационный. Зачем нужно было разрабатывать препарат для лечения спинальной мышечной атрофии? Ведь у нас уже создано (сейчас идут его клинические исследования) подобное лекарство. А количество пациентов со СМА не так и велико - в год рождается примерно 70-100 детей с таким недугом, то есть востребованность лекарства довольно ограничена.

Всеволод Белоусов: СМА - очень сложное заболевание, существует много его разновидностей. Существуют различные предпосылки для разработки собственного лекарства. У препарата, который сейчас используется (я имею в виду "Золгенсму"), есть ряд критических недостатков. Один из существенных - это кардиотоксичность и гепатотоксичность, то есть он вызывает побочные эффекты со стороны сердца и печени. Это первое.

Второе - это цена. Допустим, у нас 100 детей в год получают этот препарат, но если одна доза стоит условно 150 миллионов рублей плюс-минус, то 100 доз - это уже 15 миллиардов рублей. Это колоссальные затраты. Снижение стоимости такого лечения - это, прямо скажем, принципиальный вопрос.

К тому же важно обеспечить независимость от импортных поставок. Особенно в условиях разнообразных санкций и ограничений, когда мы не знаем, будут ли стабильные поставки в нашу страну или компания покинет наш рынок.

Но все-таки главное - мы хотели сделать лекарство, которое просто лучше, чтобы у него не было тех побочных эффектов, которые есть у оригинального препарата.

В первую очередь, мы адресуем этот препарат для лечения СМА первого типа, но вполне возможно, что оно будет иметь более широкий спектр действия и станет эффективным для тех видов СМА, для которых существующая патогенетическая терапия не подходит.

С чем связано негативное воздействие "Золгенсмы" на печень, и как удается избежать этого эффекта в вашем препарате?

Всеволод Белоусов: Дело в том, что терапевтический вирус, который доставляет исправленный ген SMN1 в организм больного ребенка, захватывается не только и не столько мозгом, сколько печенью и сердечной тканью. Это неизбежно ведет к воспалительным реакциям в в этих органах.

А вот в мозг (где, собственно, находятся нейроны - основная цель лечения) этот вирус проникает довольно плохо, с трудом преодолевая гематоэнцефалический барьер. Поэтому приходится вводить довольно большую дозу лекарства, и это увеличивает вирусную нагрузку на печень и сердце.

В нашем препарате используется другой серотип вируса. Он практически не воздействует на печень, в гораздо меньшей степени влияет на сердце и намного лучше проникает в мозг.

То есть для достижения аналогичного эффекта по сравнению с оригинальным лекарством мы можем кратно снижать дозу препарата, тем самым еще больше уменьшив негативное влияние на другие органы.

Рабочая доза, которую мы использовали в доклиническом исследовании, в пять раз ниже, и мы смогли серьезно уйти от кардиотоксичности и от печеночной токсичности.

Надеемся, нам удалось не просто создать аналог "Золгенсмы", но и существенно лучший аналог. Что, естественно, предстоит проверить и продемонстрировать в клинических исследованиях. Правительство России в рамках программы "Центры геномных исследований мирового уровня" поддержало проведение регламентных доклинических и клинических исследований нашего препарата консорциумом научно-клинических центров ФМБА при участии индустриального партнера.

Первый этап проверки эффективности нового лекарства - эксперименты на мышах. Каковы результаты?

Всеволод Белоусов: Нами была использована генетическая модель спинально-мышечной атрофии. Такие мыши плохо развиваются, они практически не растут и погибают примерно на 20-й день после рождения. Новорожденные мышата со СМА, получившие наш препарат (еще раз подчеркну: в дозе в пять раз ниже по сравнению с "Золгенсмой"), живут уже более полугода. Они нормально растут, набирают вес, и уже сейчас ясно, что эти мыши проживут положенный срок и умрут от старости.

Что дальше?

Всеволод Белоусов: Для завершения доклинических исследований еще предстоит закончить эксперименты на приматах - на них мы проверяем биораспределение вируса. Это обязательная стадия для перехода к клиническим исследованиям. После того как эти регламентные исследования будут завершены, мы приступим к клиническим исследованиям.

Каким образом проводятся клинические исследования у пациентов, ведь речь идет о детях? И, кроме того, если новорожденный получает экспериментальный препарат, он не имеет возможности лечиться уже имеющимися лекарствами…

Всеволод Белоусов: К исследованиям с участием людей разрешено приступать только в том случае, если доказана безопасность препарата. На этапе клинических исследований можно предложить участвовать в них и получить инновационное лечение не только гражданам нашей страны, но и, например, иностранным гражданам, которые не могут получать зарубежный препарат, потому что в их странах эта терапия недоступна.

Второй момент. "Золгенсма" подходит не всем. Аденоассоциированные вирусы, которые являются ядром этих генотерапевтических препаратов, - распространены в человеческой популяции. И бывает так, что у пациента, даже новорожденного, есть исходный иммунитет и много антител к данному серотипу вируса. То есть имеющиеся в его организме антитела, если говорить совсем простым языком, блокируют действие лекарства. Вводить препарат в таком случае бессмысленно.

Такие пациенты тоже потенциальные кандидаты для проведения клинического исследования нашего лекарства, потому что мы используем другой серотип вируса.

Каков потенциал разрабатываемого лекарства? Можно ли на этой же платформе создать препараты для лечения других нейродегенеративных заболеваний?

Всеволод Белоусов: Действительно, речь идет о типичной генной терапии, и по аналогии можно и нужно создавать другие препараты. Мы сейчас смотрим в сторону болезней накопления. Это такие заболевания, при которых из-за поломки гена в организме плохо работают лизосомы, утилизирующие белки. В результате в клетках накапливаются токсичные вещества, и это приводит к тяжелым последствиям, в том числе нейропатологиям. Если исправить "поломанный" ген - заболевание не будет развиваться.

Так что, да - такая работа ведется, и новые лекарства, конечно, будут появляться. У генной терапии большое будущее.