Пациенту в Петербурге удалили 170 метастазов: подробности уникальной операции

Онкологи из Санкт-Петербурга совершили практически невозможное. Из легких пациента они смогли удалить 170 метастазов. Подробности уникальной операции телеканалу «МИР 24» рассказал доктор медицинских наук, директор национального медицинского центра имени Петрова, председатель Ассоциации онкологов Северо-Запада Алексей Беляев.

Алексей Михайлович, прежде всего поздравляю с успешной серией операций. Врачи вашего центра – настоящие волшебники. Как себя чувствует пациент?

- Нормально. Недавно мы его исследовали, признаков прогрессирования заболевания нет.

Насколько я знаю, даже удаление двух десятков метастазов – это серьезная травма. С технической точки зрения удалить из легких 170 метастазов – это просто невероятно!

- Конечно 170 – это много. Но это результат неоднократных операций. Если говорить с точки зрения международных стандартов, то считается, что 10 – 15 метастазов допустимо удалить за одну операцию. Что касается этого пациента, было совершено шесть операций. Самое большое количество удаленных метастазов у этого пациента во время одной операции – 48.

Для этого потребовалась особая технология?

- В целом технология удаления метастазов самая обычная. Но когда это касается большого количества, все иначе. Технология, которая применялась для этого пациента – это комбинация с методом изолированной перфузии высокой концентрацией химических препаратов (перфузия – прохождение жидкости через систему кровообращения – прим. ред). То есть сначала удаляются метастазы, а потом делают изолированную перфузию. Изоляция позволяет избежать отравления организма такой большой дозой цитостатика (лекарственного препарата, препятствующего клеточному делению – прим. ред.).

То есть обрабатывается конкретный участок, где находятся метастазы, и вся эта химия в остальной организм попросту не попадает?

- Да, после удаления крупных метастазов выделяют магистральные сосуды целого легкого. Отключают эти сосуды, чтобы кровь с высокой концентрацией химических препаратов не уходила из легкого. Конечно, мелкие веточки все равно есть, и препарат частично попадает в организм в целом, но этого недостаточно, чтобы вызвать отравление организма.

Изоляция легкого позволяет нам создать высокую, критичную концентрацию препарата в этом пораженным легком. К этому моменту большие метастазы уже убраны, остались только мелкие метастазы, которые невозможно убрать, но на которые высокая концентрация цитостатиков действует убийственно.

Это многочасовой операция, которая делается целой бригадой врачей?

- Да, такие операции длятся по 6 – 8 часов, потому что технически это сложно, и выполняются целой бригадой. Здесь важна роль помощников, которые знают суть операции и правильно помогают. Важна роль бригады анестезиологов, которые обеспечивают наркоз для этого больного, специалистов, которые обеспечивают перфузию легкого, потому что это специфическая технология. Слаженность бригады у нас очень хорошо отработана. Для всех шести операций основным оператором был профессор Евгений Владимирович Левченко. Перфузию тоже выполнял один и тот же специалист. И наркоз тоже давал один и тот же анестезиолог-реаниматолог. Нужно, чтобы люди понимали суть происходящего, поэтому мы стараемся сохранить одну и ту же команду на всех этапах.

Я могу сказать, что эти операции делают за рубежом, но это единичные случаи. Когда Евгений Владимирович несколько лет назад в Голландии на съезде специалистов по этой технологии доложил свои результаты, то количество операций его команды оказалось больше, чем все вместе взятые операции, которые были выполнены в Европе.

А результаты сложной хирургической технологии могут быть хорошими, тогда когда она находится на потоке и регулярно повторяется. Одна и та же команда, одни и те же процедуры – тогда можно достичь очень высокого уровня. А когда в каком-то центре, пусть даже и продвинутом, такая операция выполняется раз в полгода или раз в год, то сложнее получить хорошие результаты, больше непредвиденных ситуаций, которые могут возникнуть. И можно сказать, что они за результат не отвечают. А здесь в одних руках единая база, один подход, стандартизированные процедуры. Поэтому можно обобщать, понимать, каких результатов можно достичь при этой технологии. А когда все это в разных руках и операции только эпизодические, то сравнивать очень сложно. Нужен большой массив данных о том, что эта технология может при определенных условиях. Ведь важно выделить пациента, которому эта технология поможет.

Чаще всего мы делаем подобные операции при острой саркоме, либо при колоректальном раке. Метастазы в легких – это уже четвертая стадия заболевания, когда имеются отдаленные метастазы. Важно, чтобы в других местах метастазы уже были удалены. Мы точно должны быть убеждены, что удаляем все метастазы, чтобы это была не паллиативная манипуляция, а радикальная: все метастазы убраны, а на микро-метастазы мы воздействуем этой технологией. Эту технологию мы отрабатываем именно при таких онкологических заболеваниях, как острые саркомы у детей или молодых людей, или при колоректальном раке

Насколько я знаю, у этого пациента как раз была острая саркома?

- Да, у него была острая саркома, и чаще всего именно она дает метастазы в легкие. Эти метастазы изолированные, их много, и, если подходить со стандартными методами лечения, то опухоль относительно быстро «ускользает» от химиотерапии. Она становится резистентной к ней. И тот период, когда опухоль еще чувствительна к химиотерапии, надо «поймать». Именно в этот период и проводят изолированно перфузию. Потом тиражировать эту технологию сложнее, опухоль становится более устойчивой к этой химиотерапии.

Сейчас благоприятные прогнозы? Человек вернулся к полноценной жизни?

- Недавно его исследовали. Со слов врачей, признаков прогрессирования болезни нет. Но срок наблюдения не очень велик. Он заболел в 2020 году, прошел два цикла лечения в клинике Блохина в Москве, ему сделали операцию, имплантировали сустав. В дальнейшем он проходил системное лечение в Германии – получал там химиотерапию. Как правило, если больше 10-15 метастазов, то они операцию не делают – высока вероятность осложнений.

После этого он приехал к нам. Были сделаны шесть оперативных вмешательств по удалению метастазов с применением нашей технологии – на правом и на левом легком, с таким интервалом, чтобы организм был подготовлен. У него лечение было проведено на одном легком, потом – через шесть месяцев – на другом легком. И потом наблюдали. Но прошло меньше четырех лет от начала заболевания.

В 2017 году на Ассоциации торакальных хирургов Евгений Владимирович Левченко получил номинацию «Лучший хирург года». Тогда он демонстрировал девушку, которую оперировал в 2009 году. Она к тому времени уже три года болела остеосаркомой, у нее были множественные метастазы в легких. Так вот, через восемь лет после удаления 28 метастазов в одном легком и 42 в другом, не было выявлено рецидива заболевания. Мы ее до сих пор наблюдаем, и все у нее хорошо. Это уникальный случай, не всегда так хорошо получается. Но в целом технология работает. Мы существенно удлиняем жизнь пациента и улучшаем ее качество. По этой технологии можно работать, даже если через какое-то время болезнь начинает прогрессировать.