Стоит ли снимать стресс с помощью алкоголя, в чем общество заблуждается насчет алкоголизма, верна ли антиалкогольная политика в России и почему пьют врачи, рассказал «Газете.Ru» психиатр-нарколог, профессор кафедры психиатрии, психотерапии и психосоматической патологии РУДН, доктор медицинских наук Юрий Сиволап. — Споры о безопасной дозе алкоголя ведутся до сих пор, и, по-видимому, с точки зрения физиологии ее не существует. А что можно сказать о влиянии алкоголя на психику? Многие ведь выпивают, например, в компании, чтобы раскрепоститься... — Для психики, скорее всего, тоже ничего хорошего не будет. Есть соблазн с помощью алкоголя раскрепоститься, преодолеть застенчивость, снять тревогу — и у многих действительно так и происходит. Да, это облегчает социальную коммуникацию, но высок риск того, что последствия такого «лекарства» многократно превзойдут те непродолжительные преимущества, которые оно может дать. Если у человека есть проблемы с тем, чтобы снять напряжение или улучшить социальную коммуникацию, это лучше делать другими способами. Есть лекарства, которые рекомендованы, например, при социофобии, социальной тревоге — когда человек не может преодолеть скованность и застенчивость. Не надо бороться с ней с помощью алкоголя — лучше это делать с помощью психотерапии, лекарственных препаратов. Потому что от психотерапии, скорее всего, вреда не будет совсем, а от современных лекарственных средств риски уж точно меньше, чем от алкоголя. — И для снятия стресса алкоголь тоже не подходит? — Это довольно ходовой способ, общедоступный, соблазнительный. Но если в жизни у человека много стрессов, то и поводы для употребления алкоголя у него будут возникать часто. Люди тяжелых профессий много пьют. Например, полицейские, «опера», сотрудники МЧС, врачи. Самая неблагополучная категория среди врачей — анестезиологи, по всем международным данным. Они раньше всех выгорают, у них самый высокий уровень стресса, у них больше всего тревоги. Травматологи, хирурги, медсестры — все, кто работает в неотложной медицине, где наиболее высокий уровень стресса. И значимый фактор формирования алкогольной зависимости у врачей, по данным международных исследований — это когда человек регулярно видит тяжелые травмы, увечья и смерти. Возникает довольно серьезный стресс, и этот стресс люди часто преодолевают с помощью алкоголя. — В алкоголизме часто винят безделье, но зависимостью страдают и люди, загруженные работой. Представители каких еще профессий сталкиваются с алкоголизмом чаще всего? — Это любые люди, у которых высокий уровень стресса, ненормированный рабочий день, чрезмерные нагрузки, плохой баланс между работой и обычной жизнью. Человек много работает, а потом приходит домой и слышит от жены или мужа: «Вот, я тебя не вижу совсем. А что толку, что ты много работаешь? Денег в семье нет, мы два года никуда не ездили, а все ездят». Все это создает стресс, который и толкает к алкоголизму. Считается, чтобы человек не выпивал, его надо загрузить по максимуму. Не надо этого делать! Это только усугубит проблему. А меньше всего, соответственно, пьют представители профессий, где рабочая нагрузка и уровень стресса низкие. Если взять какого-нибудь эмчеэсника, который тушит пожары и постоянно перерабатывает — это один полюс, тяжелый, неблагоприятный. А если даму с хорошей генетикой, которая работает в библиотеке — это другой полюс, более благополучный. — А почему алкоголизму подвержены врачи? Ведь это люди, которые почти каждый день сталкиваются с его последствиями. — Никакие знания от этого не предохраняют. Знания о риске не препятствуют вхождения в зону риска, потому что мы так устроены — мы надеемся, что с нами ничего плохого не произойдет. Мы думаем, что мы контролируем ситуацию. Даже люди с очень высоким интеллектом, с высоким уровнем ответственности могут подумать: «Вот сейчас мне тяжело, сейчас мне нехорошо. Я выпью сегодня. Да, конечно, не стоило бы этого делать, но я сегодня выпью, мне станет полегче, в следующий раз я это уже делать не стану». Но привычка формируется. Пить приятно для многих людей. Плохие мысли могут уйти, и на время станет легче, но потом все, к сожалению, усугубляется. Алкоголь, как и другие психоактивные вещества, действует на систему вознаграждения мозга и вызывает физиологическую реакцию подкрепления: я выпил, мне стало хорошо — значит, мне надо выпить еще. Вот так возникает пристрастие. Возьмем загруженного по максимуму врача — реаниматолога или хирурга. Он проработал сутки, из этих суток часов, наверное, 11 стоял у хирургического стола. Тяжелейшая физическая работа. Он уже сменился, не дежурит, но тут в приемный покой привозят какую-то переломанную девочку, и он начинает ее оперировать, на это уходит несколько часов. Он приходит домой в обед, ложится спать, вечером он встает — у него тяжелый стресс, он еще не отошел. Он берет, себе вискаря наливает. Это человек, загруженный сверх всякой меры. И так начинаются его взаимоотношения с алкоголем. — На формирование алкоголизма влияют не только стрессы, но и многие другие факторы. Что вносит наибольший вклад? — В первую очередь, разумеется, генетика. Если у человека много пьющих людей в роду, то ему лучше к алкоголю вообще не прикасаться. Вот два человека — у одного плохая генетика, а другого довольно благополучная. И, если поставить их в похожие условия, тот, у которого генетика плохая, с большей вероятностью сопьется. А со вторым, наверное, ничего не произойдет. Ключевой признак зависимости от вещества, в данном случае от алкоголя — это нарушение контроля потребления. То есть два человека в пятницу зашли в бар отметить конец рабочей недели — и тот, у которого все нормально, выпьет стаканчик чего-нибудь или кружку-две пива, а тот, у которого с генетикой не очень, напьется. И тот, который напьется, будет с утра страдать похмельем, и, скорее всего, продолжит пить все выходные. И потом, в понедельник, первый придет на работу розовенький и бодрый, а на втором лица не будет, или он вообще в понедельник не сможет выйти, потому что впадет в очередной алкогольный вираж. Генетика играет колоссальную роль. Кроме нее важен уровень восприимчивости стресса — то, насколько легко, человек переживает ситуацию. Если человек психически уязвим, если легко травмируется, то при плохой алкогольной генетике он запьет скорее и будет пить больше и чаще. — Люди пьют в надежде расслабиться и повеселиться — и, насколько я знаю, употребление алкоголя действительно связано с выработкой эндорфинов. Почему же тогда при алкогольном опьянении повышен риск суицида? — Во-первых, алкоголь не всегда веселит. И многие люди мрачнеют, выпив. Алкоголь часто не меняет настроение в лучшую сторону, а усиливает имеющееся. И алкоголь — это очень мощный катализатор суицидальности, поэтому людям, склонным к суицидам, людям, которые хоть раз всерьез задумывались об уходе из жизни, лучше не пить совсем. Одна из основных причин, как считается, это то, что алкоголь нарушает контроль поведения, нарушает критический контроль того, что мы делаем, повышает уровень импульсивности и агрессии. В том числе агрессии, направленной на себя. У человека просто срывает тормоза. И этот фактор имеет очень большое значение в первую очередь для мальчиков-подростков и для мужчин, потому что мужчинам больше свойственны и импульсивность, и агрессия, чем женщинам. — Можно ли избавиться от алкоголизма самостоятельно, просто взяв себя в руки и перестав пить? Или всегда нужна профессиональная помощь? — В принципе, случается. Если человек принимает решение, то бывают иногда случаи выздоровления. Реже бывают, чем хотелось бы, но случаются. — Насколько вообще важна мотивация в лечении? Есть ведь много случаев, когда человек месяцами лечится, лежит в клинике, а потом выходит и снова начинает пить. — Так нередко бывает. Важно, чтобы человек был готов, искал помощь. Но так случается, когда человек либо недостаточно мотивирован — он выходит за пределы клиники и тут же начинает выпивать, — либо у него очень сильная зависимость — он и хочет бросить, но не получается. — Способов лечения от алкоголизма тоже сейчас есть очень много. Что из них работает, а что нет? Кодирование помогает? — Метод кодирования — тот, который по Довженко — вообще не имеет отношения к научной медицине, поэтому за пределами России, кроме еще двух-трех постсоветских стран, он нигде не применяется. ВОЗ относится к таким вмешательствам крайне негативно. Это метод, который основан на введение пациентов в заблуждение. Метод непрозрачный. Поэтому от этически неприемлем. Для лечения алкоголизма есть специальный протокол, есть лекарственные препараты с доказанной клинической эффективностью. Но они работают, к сожалению, не всегда. Алкоголизм вообще не очень-то хорошо лечится. Помимо лекарств используется психотерапия, важна психосоциальная поддержка — чтобы близкие люди не впадали в созависимость. Лучше всего комбинировать все три этих элемента — медикаментозную терапию, психотерапию и социальную поддержку. – Какие есть заблуждения об алкоголе и алкоголизме в обществе? – Например, что никакие врачи тебе не помогут, если ты сам этого не захочешь. На самом деле нередко помогают. К врачам лучше обращаться в любом случае. Или что женский алкоголизм неизлечим — это, конечно, ерунда. Или что алкоголизм необходимо лечить с помощью труда — тоже чушь полная. Или что алкоголизм это не болезнь, а распущенность. Это серьезное заболевание, в основе которого лежат генетические факторы, биологические, биохимия мозга. — Государство последние годы планомерно проводит антиалкогольную политику — запрещает продажу алкоголя по ночам, торговлю в некоторых заведениях, повышает акцизы на крепкий алкоголь. Такие ограничения — это правильный подход? Антиалкогольные кампании СССР, кажется, не всегда были успешны… – Что касается антиалкогольной кампании времен Горбачева — это, конечно, были очень грубые, нерациональные, необдуманные действия. Вырубали элитные виноградники. Ни к чему это толком не привело. Но в принципе ограничение доступа к алкоголю дает результаты. И здесь наиболее впечатляющий опыт Финляндии, где на протяжении многих десятилетий проводится очень рациональная, очень разумная, а главное последовательная, не в виде кампаний, а постоянно работающая алкогольная политика с ограничением доступа к алкоголю. С пивом там попроще, но крепкий алкоголь стоит дорого, его тяжело купить, он далеко не везде продается, в праздничные дни его купить невозможно. Ну и поскольку трудновато купить крепкий алкоголь, то снижается популярность потребления алкоголя. В Финляндии в алкогольном отношении за много десятилетий нация заметно оздоровилась, там исчезли белые горячки — осложнения тяжелой отмены алкоголя. Это может говорить о двух вещах. Во-первых, хорошо лечат и вовремя помогают. Во-вторых — скорее всего, просто нация действительно меньше пьет. Такие ограничения на самом деле имеют большое значение. Если в нашей стране будет трудно купить алкоголь, невозможно в ночные часы, невозможно до 21 года, будет ограниченное количество торговых мест, где можно это делать, и такие меры будут вводиться последовательно — безусловно, люди будут пить меньше. — Мне кажется, если человек захочет выпить, его мало что остановит. — Это касается людей наиболее настойчивых. Конечно, найдется Геракл, который преодолеет все трудности, он найдет. Но таких людей немного. Если алкоголь купить трудно, если он дорого стоит, то тогда очень многие люди просто не будут его пить. Тем более, сейчас в этом плане в целом в мире благоприятная тенденция. И в нашей стране люди стали тоже пить меньше, я сужу по своей клиентской базе в том числе. Люди перестали выпивать за переговорами, потому что до них дошло, что ничего хорошего из этого не выйдет, нормальных решений за столом в пьяном виде не принять. Стали гораздо меньше пить в правоохранительных ведомствах — а раньше пили по-черному. Пандемия, конечно, немного спутала карты. Во время пандемии во всем мире стали пить больше, поскольку пандемия — это высокий уровень стресса, разные психотравмирующие факторы — разорение бизнеса, изоляция и так далее. Но, в любом случае, благоприятный тренд сохраняется.