«Пациенты не заинтересованы в выздоровлении». Врач о причинах профвыгорания
Реаниматолог сосудистого центра для больных с острыми нарушениями мозгового кровообращения при Курской областной больнице Вячеслав Белых уже около 20 лет сдаёт свою кровь для переливания тем, кто в ней нуждается. В этом году врачу впервые предложили вступить в федеральный регистр (банк данных) потенциальных доноров гемопоэтических стволовых клеток костного мозга, сдав образец крови для типирования, проводимого в Кировском НИИ гематологии и переливания крови. О том, что становится главной причиной профессионального выгорания врачей и как твоя капля крови может стать полноценной энергией жизни для другого человека, «АиФ-Черноземье» спросили у специалиста, который борется за жизни не только по долгу службы. Не мечта из детства Оксана Саницкая, «АиФ-Черноземье»: Вячеслав Владимирович, насколько осознанно вы решили стать врачом, или это был случайный выбор? Вячеслав Белых: О том, чтобы выбрать другую профессию, я даже никогда не помышлял, всё было решено за меня: отец — хирург-стоматолог Владимир Васильевич Белых, своим добросовестным трудом заслуживший уважение коллег и пациентов, — не видел другой судьбы для нас с младшим братом. Мы с раннего детства слушали рассказы о случаях из медицинской практики, приезжали к папе на работу, общались с его коллегами. И нам эта идея даже нравилась — белый халат, почёт, интеллигентное окружение. Кто же мог подумать тогда, что будет столько «писанины», гноя и крови. Брат сейчас работает в отделении гнойной хирургии, я — в реанимации, с инсультниками в возрасте от 18 лет. Чтобы поберечь ваши нервы, не буду рассказывать, с чем приходится сталкиваться. В общем, всё далеко не так романтично, как в наших представлениях из детства. Девять лет я посвятил работе на скорой — придя туда санитаром, после работал врачом-интерном, потом просто врачом, и затем, получив две специализации — врач скорой помощи и анестезиолог-реаниматолог, трудился кардиореаниматологом в бригаде интенсивной терапии. Такая не только обслуживает сложные вызовы, но и выезжает в помощь обычной бригаде, чтобы более опытные врачи помогли стабилизировать состояние больного и в условиях реанимационной машины доставили его до больницы. Также получил образование в области ультразвуковой диагностики, подрабатывал не только на УЗИ, но и в реанимации. В итоге сделал выбор в пользу последней, причиной стала усталость от бестолковщины и угроза эмоционального выгорания. На скорой часто приходится сталкиваться с алкоголиками, которые не заинтересованы в своём здоровье. Они лишь просят прокапать и выписать больничный, и через три дня ты снова оказываешься у них по вызову. — И вы ушли со скорой? — Ради эксперимента я интересовался у коллег: всем нужна личная заинтересованность больного в выздоровлении, иначе никакого удовольствия от работы, жизнь теряет краски, пропадает интерес к профессии. Так что эта беспросветность от пациентов для нас, докторов, заразна. В реанимации всё иначе, там люди очень хотят жить и прикладывают максимум усилий для того, чтобы выкарабкаться. Для меня нет большей профессиональной радости, чем видеть, как парализованный больной сначала начинает шевелить пальцами, затем потихоньку говорить, и вот он уже ходит... Это лучшая минута в моей многодневной работе, и за этим я и пришёл в медицину. А иначе — зачем в ней ещё оставаться?! Но, признаюсь честно, и к смертям я уже привык. Бывали такие случаи на скорой, которые даже страшно вспоминать. Поначалу очень сильно переживал, но потом понял, что должен беречь себя, прежде всего, для своих близких. Абстрагироваться помог и особый взгляд на смерть: с годами я пришёл к выводу, что наша жизнь — всего лишь промежуточный этап, и умирающий просто уходит отсюда куда-то ещё... Подтверждение тому, что есть что-то свыше, часто нахожу и в своей жизни. Как один из примеров: однажды, собирая вишню, упал с дерева навзничь с высоты метра два с половиной. И только успел испугаться, что лечу прямо на трубу. Но ни царапинки. Поднялся, отряхнулся, даже спина не болела. Как это объяснить?! Ведь такого не может быть в принципе! Шанс для другого человека — У вас ведь и своя семья — медицинская? — С женой я познакомился у себя в отделении: она медсестра, давно работаем вместе, уже три года в официальном браке. Очень обидно видеть, как некоторые доктора относятся к младшему и среднему медицинскому персоналу — не здороваются, приходя в отделение, игнорируют, будто это шелуха под ногами, а не люди. А каким тоном отдают свои «приказания». Но ведь это именно они — основные исполнители врачебных назначений. И от их действий зависит результативность лечения. Я очень бы хотел призвать всех изменить своё отношение к медсёстрам и санитаркам, их адский труд при чудовищных перегрузках и низкой оплате, думаю, заслуживает не меньшего уважения. Там, где ещё больше сложностей — в районах, — такое обращение с персоналом, как правило, невозможно: люди на селе человечнее, добрее, специалистов мало, и все они друг за друга горой. Это и называется коллективом. Мой брат, решив набраться опыта, после медуниверситета поехал работать в Касторенскую районную больницу. Тогда ещё не было программы «Земский доктор», подъёмные миллионы не раздавали, он просто решил, что ему нужны трудности, которые закалят и сделают из него настоящего доктора. Врач в районе не имеет права на узкую специализацию, он должен знать и уметь всё, случаев много, а специалистов — раз, два и обчёлся. В район поехал со своей девушкой, в прошлом — одноклассницей, вместе с которой из 21-го лицея поступил в «мед». В Касторном и расписались, родились двое детей. Жена брата успела поработать там терапевтом, теперь она в Курске врач гемодиализа — это очистка крови от интоксикации для людей с хронической почечной недостаточностью. Пробыли в районе лет пять, а вернулись, когда поняли, что нужно двигаться дальше. В нашей большой семье только мама — заводская рабочая, и ей ничего не остаётся, кроме как со вздохом пресекать разговоры о работе: «Только, пожалуйста, не за столом!» Начал просто так — На каком этапе вы пришли к решению стать донором? — И родители, и брат раньше тоже сдавали кровь для переливания больным. Я начал как-то несознательно, поначалу как все студенты — просто для того, чтобы получить дополнительный «донорский» выходной. А теперь очень хочу, чтобы моя кровь кого-нибудь спасала. Сдавал уже около 30 раз — не только цельную кровь, но и её компоненты, плазму и тромбоциты, и в этом году получил свою первую награду — благодарственное письмо за подписью главврача. Среди больных, которые нуждаются в переливании крови, — беременные, роженицы, дети, онкобольные. Мне эта сдача ничего не стоит, но кому-то может спасти жизнь. Так почему не сдать, если нет никакой проблемы? Кровь обновляется, побочных ощущений никаких. Когда предложили сдать кровь на анализ для ещё одного вида донорства — стволовых клеток, с лёгкостью согласился. Здесь уж точно в помощи нуждаются обречённые люди, у которых очень немного времени, а донорская база ничтожна мала. Если после генетического исследования моего материала подберётся реципиент, на переливание потребуется ехать в Москву, Санкт-Петербург или Киров. Что ж, я готов, хоть дорога в Киров, например, займёт около двух суток на поезде. Главное, что мои усилия дадут кому-то шанс на спасение.
