Есть ли социальные нормы у животных?

Отвечает Оксана Олеговна Зинченко, младший научный сотрудник Центра нейроэкономики и когнитивных исследований Института когнитивных нейронаук НИУ ВШЭ, лектор культурно-просветительского проекта АРХЭ. Прежде всего, следует сказать о том, что мы понимаем под социальными нормами у человека. Социальные нормы — некий свод правил, принятый в определенной группе для регулирования взаимодействия ее членов. Существуют разные типы норм, так, Юн Эльстер выделяет нормы распределения, этические и другие виды. Нормы распределения регулируют справедливое именно для этой группы распределение доходов и других благ. Ю. Эльстер полагает, что в демократических обществах особенно сильна норма равенства. Однако норма распределения может и отличаться — если стороны, заключающие сделку, сотрудничают на ее условиях, то можно предполагать, что результат сделки соответствует норме справедливого распределения. Д. Канеман заметил, что люди скорее готовы понести ущерб, чем принять систему распределения, которую они считают несправедливой — и это мы видим в такой задаче, как игра «Ультиматум», где второй игрок отказывается от предложенной доли, если она не соответствует норме распределения и несет ущерб. Такой участок лобной доли, как дорсолатеральная префронтальная кора, вовлечен в управление поведением, которое соответствует социальной норме справедливости. Эксперименты Дарьи Кнох с воздействием магнитной и электрической стимуляции на эту область, показали, что ее подавление ослабляет контроль над эгоистическим мотивом максимизации своей награды — соответственно, люди принимают даже несправедливые предложения. Другие эксперименты показывают, что когнитивный контроль, осуществляемый этой областью, важен также и для поведения подчинения норме, анализа контекста ситуации, в которой ожидается справедливое поведение. Что касается социальных норм, следует отметить, что именно как «соглашение», во многих случаях наделяющее каждого члена группы правами и обязанностями и усложняющееся вместе с усложнением группы, они характерны преимущественно для человеческой популяции. У других приматов исследователи, например, ван Рор, отмечают зачатки того, что мы могли бы назвать «социальными ожиданиями» — прекурсорами нормативных ожиданий. Например, квазисоциальные нормы — когда детенышу кто-то хочет навредить, взрослая обезьяна встает на его защиту, однако в этот момент обезьяна-защитник ведет себя так не потому, что она осознает нарушенные социальные ожидания и далеко идущие последствия такого поведения. При этом исследователи отмечают, что приматы способны к научению и поддержанию локальных поведенческих норм — например, перенимать способы поиска новых пищевых ресурсов, как показал Франц де Вааль. Также приматы чувствительны к тому, как их собственные действия влияют на решения партнера, и к получаемой обратной связи. Так, С. Броснан и де Вааль показали, что шимпанзе в игре «Диктатор» (где у партнера нет возможности наложить вето на решение активного игрока) предпочитают наиболее выгодный для себя вариант распределения 6 жетонов — 5/1, но при этом способны менять свое решение на 3/3 в игре «Ультиматум», поскольку чувствительны к обратной связи партнера. Франц де Вааль показал, что разные виды приматов — капуцины и шимпанзе — склонны к тому, чтобы прекращать взаимодействие в ситуации несправедливости, но с меньшей вероятностью, чем люди — люди отказываются гораздо чаще. Поэтому на основе сравнения поведения приматов и человека обычно интерпретируют прекращение взаимодействия обезьянами как реакцию на неравенство, «понимание» нормы равенства. Как правило, у других приматов отсутствуют специфические для человека механизмы поддержания социальных норм. Например, группа Томаселло проводила эксперименты с шимпанзе, чтобы ответить на вопрос, есть ли у них механизмы поддержания социальных норм, такие как социальное наказание третьей стороной. Результаты показали, что наказания третьей стороной у шимпанзе не встречается: то есть если шимпанзе увидит, как одна обезьяна крадет какие-нибудь ценные ресурсы (например, фрукты), принадлежащие другой обезьяне — даже если «пострадавшая сторона» этому шимпанзе знакома, наказания обидчику не последует. В то время как для человеческой популяции характерно вмешательство «со стороны» в ситуацию несправедливости и трата собственных ресурсов для ее [справедливости] восстановления. Зинченко Оксана Олеговна, младший научный сотрудник Центра нейроэкономики и когнитивных исследований Института когнитивных нейронаук НИУ ВШЭ, лектор культурно-просветительского проекта АРХЭ